Синий ветер - [28]

— Откровенно говоря, не знаю. Мне еще не приходилось заниматься такими вещами.

— Вам тут есть кого за себя оставить?

— Есть. Мичман Туз эти шесть пароходов и без меня разгрузит.

— Тогда вот вам неделя сроку. К моему отъезду составьте такую записку. В точные расчеты не влезайте, сейчас всего не учтешь, но прикиньте хотя бы приблизительно. Причем при подсчете стоимости строительства и обслуживания порта округляйте не в меньшую, а в большую сторону.

В это время Борисова позвали. Подошла баржа с листовым железом, не знали, куда его складывать. Борисов побежал звонить Савкину, но того ни дома, ни в управлении не было.

Савкин и Жаров были в клубе и ломали голову над тем, как переделать трибуну. Единственная трибуна была сделана из расчета на высокий рост Щедрова, а для генерала Вилкина никак не подходила.

Решили сделать к трибуне приступочку, а чтобы она не путалась под ногами у других, сделали ее откидной. Нажмешь кнопку — откинется, еще раз нажмешь — убирается. Опробовали — получилось вроде неплохо.

Но когда Щедров предоставил слово генералу, в приступочке что-то заело. Сколько Савкин ни нажимал на кнопку, приступочка не откидывалась.

Савкин опять стал ковыряться в приступочке, она неожиданно откинулась и стукнула его по лбу. В президиуме сдержанно засмеялись, генерал тоже улыбнулся и сказал:

— Видно, есть еще бог.

— Так точно! — вытянулся Савкин.

Зал вздрогнул от дружного хохота.

Генерал встал, подошел к трибуне, поднялся на приступочку.

— Между прочим, — сказал он с улыбкой, — примерно вот на таком уровне мы пока осуществляем и механизацию строительных работ.

Зал опять оживился, послышался смех.

— И уж если говорить серьезно, механизация строительных работ, особенно в районах Крайнего Севера, сейчас встает как одна из главных задач. У нас слишком много ручного труда, поэтому мы вынуждены держать тут много людей, а условия жизни здесь, как видите, весьма отличаются и от Южного берега Крыма, и от Черноморского побережья Кавказа…

22

Над докладной запиской они промучались всю неделю, а тут еще заболела машинистка, и солдату-писарю потребовался чуть ли не целый день, чтобы отстучать одним пальцем эту записку на машинке. Генерал уже уехал на аэродром, и Олегу пришлось мчаться к самолету.

— Хорошо, что успели, — сказал генерал. — А то почта у вас тут по месяцу ходит.

Он уже собирался влезть в самолет, когда прямо к трапу подкатила машина, из нее выскочил взмокший Савкин.

— Уф, едва успел! — сказал он, вытирая со лба пот. — Товарищ генерал, мы вам на дорожку рыбки приготовили.

— Рыбки? Это хорошо, хотя я и не припоминаю, чтобы просил вас об этом. Ну, покажите.

Двое солдат вынули из машины зашитую в холст нельму. Когда ее поставили на попа, она оказалась генералу как раз до плеча.

— Хороша! — похвалил генерал. — Спасибо. Сколько я должен?

— Ничего.

— Тогда везите обратно. Подношений не принимаю, — обиделся генерал и пошел к трапу.

— Извините, товарищ генерал. — Савкин забежал вперед. — Я не хотел обидеть, я от души.

— Я же вам сказал, что подношений не принимаю. Ни рыбой, ни борзыми щенками. Неужели вы, Савкин, думаете, что я, генерал, не в состоянии за это заплатить? Вы-то где ее взяли?

— У рыбаков.

— Сколько заплатили?

— Да я не деньгами, товарищ генерал.

— Знаю, что вы свои не заплатите. Ну, так чем заплатили?

— Два литра спирта дал, они и довольны.

Генерал полез в карман, достал бумажник, вынул из него двадцатипятирублевку и протянул Савкину:

— На эти деньги купите спирт, благо, он у вас даже в магазине продается. Оприходуете и квитанцию пришлете мне. Поняли?

— Так точно.

— А вы, товарищ Щедров, тоже за этими жуками присматривайте.

Когда самолет поднялся в воздух, Савкин, пожав плечами, сказал:

— Строгий какой…

Олег возвращался с аэродрома вместе с Силантьевым и Жаровым.

— Кажется, пронесло, — облегченно вздохнул Жаров. — Я думал, поснимает он с нас стружку, а ничего, вроде обошлось. Тут еще этот Савкин со своей рыбой. Да и с трибуной подвел.

— Кажется, конструкцию ее он разрабатывал в соавторстве с вами, — сказал Силантьев.

— Что вы, какой из меня механик? Это все Савкин. Да и вы, товарищ Борисов, нас крепко подвели. Как же получилось, что один пароход остался зимовать? Да еще на глазах у генерала! Позор! Ну, мы еще с вас и за это спросим. Кстати, почему вы последнюю неделю не работали?

— Я выполнял срочное задание генерала.

— Не знаю, это еще надо проверить. У меня есть сведения, что вы больше занимались амурными делами.

Он явно намекал на Веру, она ведь тоже готовила докладную записку.

— А знаете ли, во времена Пушкина я бы вас за такие слова вызвал на дуэль. А сейчас даже достойно ответить вам, к сожалению, не могу.

— А, так вы еще и угрожаете? Вы слышали, товарищ Силантьев?

— Не надо делать из мухи слона, товарищ полковник!

К счастью, они уже подъехали к управлению, и Жаров вылез.

— Этого я так не оставлю! — пообещал он на прощание.

До самого причала Силантьев и Борисов молчали. Но когда вышли из машины, Силантьев предложил:

— Давайте-ка присядем, Олег Николаевич, и потолкуем. Я давно собирался с вами поговорить, не все как-то случая не было.

Он сел на бухту манильского троса, Олег устроился чуть повыше — на кипе листового железа, которое так и оставили пока на причале. Силантьев задумчиво посмотрел на одиноко стоявший на рейде пароход и спросил: