Синий ветер - [21]

— Вот что я вам скажу: все, что вы сейчас видели, сделано руками военных строителей — и поселок, и школа, и клуб, и дорога. Строитель сейчас главная фигура на Севере. Вот вы только что говорили: мол, не очень-то боевая это специальность, героики, дескать, мало. Я моряк, служил и на Балтике, и на Тихом океане, видел штормы и тайфуны, да и повоевать пришлось, а я поклоняюсь сегодня строителям, которые все это сделали. Да, зимовщики — настоящие герои. Но знаете ли вы, что, прежде чем они начали зимовку, туда пришли раньше их такие же ребята, как вы? Пришли на голое место, сами в пятидесятиградусный мороз жили в палатках, а для зимовщиков ставили дома, расчищали площадку. Вот тут кто-то о Братской ГЭС говорил. Великая стройка, романтика. Все это верно. Но знаете ли вы, что вам придется работать куда в более сложных условиях, чем там, в Братске? Уж что-что, а романтику и экзотику я вам обещаю в неограниченном количестве.

Его слушали внимательно, но самому мичману казалось, что говорит он неубедительно. Можно бы рассказать, как сам сюда приехал. Оборудовал юрту, стали жить в ней с женой и двумя детьми. Оле было всего четыре месяца, заболела она воспалением легких. По очереди сидели они с женой над чемоданом, в котором лежала девочка, — где тут возьмешь кроватку? За стеной ветер поет нескончаемую, как полярная ночь, песню. А девочка, крохотная, синенькая, стонет и стонет — тихо так, у нее уже сил нет плакать. Потом приспособились греть ее у себя на животе. Положишь ее на голый живот, прикроешь сверху одеяльцем и лежишь. Затихнет она, а ты боишься пошевелиться, лежишь, пока все тело не занемеет.

Так и выходили. Теперь вон какая красавица выросла, в школу уже пошла.

Да разве расскажешь обо всем этим мальчишкам? «Героизма им, видите ли, мало, романтику подавай, — сердито думает Туз. — Не хлебнули еще Севера, а туда же!»

Потом он все-таки пожалел, что не рассказал им и об этом. Ребята они понятливые, грамотные, большинство со средним и среднетехническим образованием, четверо окончили институты, а Прысенко и Валеев — даже консерваторию. Эти двое особый авторитет имеют. Как ни говори, а солдаты — народ молодой, повеселиться хочется. Вот и гуртуются около музыкантов. Выделывают такие коленца, что ни дать ни взять — перебесились.

— Как это называется? — спросил мичман.

— Шейк. Вполне легальный танец, его даже по телевизору разучивают.

Может, и разучивают, в Игрушечном телевизоров пока нет. И хотя это дерганье мичману решительно не нравится, но не запретишь и не заставишь всех плясать только вприсядку. Может, и впрямь отстал от моды? А в библиотеке и почитать про это нечего.

На четвертый день мичман решил их немного «оморячить». Волнишка в заливе мелкая — балла три, не больше, но для начала и этого хватит. Баржу покачивает лишь слегка, а некоторые уже побледнели. Вон и стравил кто-то. Другие посмеиваются. Ничего, скоро привыкнут, не будут на это обращать внимания.

Возле рубки трется Валеев, видать, хочется самому за штурвал подержаться, да стесняется. Мичман нарочно отходит, и Валеев просит Хомутинникова:

— Дай попробую.

— Одна пробовала, да знаешь, что вышло? — куражится Хомутинников.

— Знаю. Старо.

— Ну и топай.

— Не очень и хотелось. Подумаешь, велика хитрость управлять старым корытом.

— А ну стань! — кричит Хомутинников. — Попробуй.

Валеев становится за штурвал, баржа начинает вихлять. Хомутинников злорадно ухмыляется, а Валеев смущен, из всех сил старается удержать баржу на прямом курсе, даже пот на лице высыпал.

Потом за штурвал снова становится Хомутинников, что-то объясняет, Валеев внимательно слушает. Что же, пусть учится, осенью Хомутинников в запас уходит, вот и будет ему замена.

* * *

Первый пароход пришел двадцать четвертого июля. Он доставил арматурную сталь, пилолес, битум, взрывчатку, медикаменты, апельсины, сигареты, капусту, муку, чеснок и коньяк. Такой строительно-продуктовый винегрет — привычная начинка пароходов, отправляющихся в Арктику. Обычно трюмы загружаются более тяжелыми и громоздкими строительными материалами, а сверху досыпаются всем остальным. Но с первым пароходом обязательно отправляются свежие овощи и фрукты, потому что, сколько их ни завозят на Крайний Север, в апреле они кончаются.

Едва из-за горизонта показался дымок первого парохода, все население поселка от мала до велика высыпало на берег, хотя было раннее утро, начало шестого. Вездесущая детвора успела проникнуть на катера и баржи, и мичману Тузу пришлось организовывать «прочесывание» всех плавсредств.

День был ветреный, накануне пронесся снежный заряд, в низинках лежали белые плешины снега, и ветер завивал там тугие сугробы. Залив весь был покрыт белыми завитушками, ветер срывал с них пену и брызги, и мичман Туз объяснял молодым солдатам, что сие явление означает волнение моря в четыре балла.

Пароход стал на два якоря недалеко от устья Игрушки, в шести кабельтовых от берега. На катере прибыли капитан, первый помощник и двое хозяйственников, сразу же приступивших к оформлению накладных, квитанций и еще каких-то документов. Потом к борту парохода пристала первая баржа, заработали краны, лебедки, заметались длинные руки стрел.