Синий платочек - [4]
Ф е д я. Стало быть, за хворостом не идешь?
В а с я. Рад бы, да нога не позволяет. Ломит и ломит. Не иначе к перемене погоды.
Ф е д я. Наверное. Воспаление?
В а с я. Во-во!
Ф е д я. Воспаление хитрости?
В а с я. Ух, какой ты язва!
Ф е д я. Ну, да ладно. Я за тебя, так и быть, схожу. Но имей в виду последний раз.
Т е л е ф о н и с т. А ну, тихо! (В телефон.) Картошка слушает. Так. Понимаю. Сделаем. (Опускает трубку.) Хлопцы, там на КП только что привезли подарки.
В а с я. Что ты говоришь!
Т е л е ф о н и с т. Надо послать человека.
В а с я. За подарками? (Бодро вскакивает с нар.) Сейчас. В четыре минуты. (Надевает полушубок.)
Ф е д я. Заодно и хворосту захвати.
В а с я. На хворост силы не хватит. (Быстро, хромая, уходит.)
II
Те же, без Васи.
А н д р е й. А ну-ка, Федя, "Землянку" Суркова.
Федя негромко наигрывает "Землянку".
Т е л е ф о н и с т (в телефон). Редька? Говорит Картошка. В порядке. Проверка линии. Сельдерей? Говорит Картошка. В порядке. Проверка линии. Огурец? Говорит Картошка. В порядке. Проверка линии. (Опускает трубку.)
Федя наигрывает "Землянку".
А н д р е й (поет под гармонь, негромко, с чувством). "Бьется в тесной печурке огонь. На поленьях смола как слеза. И поет мне весь вечер гармонь про улыбку твою и глаза".
Ф е д я. Имеешь в виду кого-нибудь персонально?
Андрей отрицательно качает головой.
Никого не имеешь?
А н д р е й. Никого.
Ф е д я. Как же так?
А н д р е й. Не случилось.
Ф е д я. Бывает. Редко, но бывает. (Наигрывает.)
Андрей поет следующий куплет.
III
Те же и Надя.
Н а д я (входит). Больные есть? Здравствуйте.
Ф е д я. Здравствуйте, Надя. Заходите, дорогая. Больных нет. Есть один умирающий.
Н а д я. Где же он?
Ф е д я. Пошел на командный пункт за подарками.
Н а д я. Кто же это?
Ф е д я. Гвардии ефрейтор Девяткин.
Н а д я. Вася?
Ф е д я. Он самый.
Н а д я. Пошел на командный пункт? За подарками?
Ф е д я. Точно.
Н а д я. Ну, конечно! Я на свою личную ответственность разрешила ему остаться после ранения на переднем крае, при непременном условии соблюдать хоть какой-нибудь режим. А он совершенно с этим не считается. Вчера куда-то ходил...
Ф е д я. В военторг за колбасой.
Н а д я. Позавчера ходил.
Ф е д я. На батарею к зенитчикам. Там у него один землячок есть, так он как раз из дому четыре кило сала получил.
Н а д я. Третьего дня...
Ф е д я. За добавочной порцией на кухню мотался.
Н а д я. Ну, конечно! Погоди, придет, я ему дам духу!
А н д р е й. Товарищ военфельдшер! Сядьте. Успокойтесь. Разденьтесь. Остыньте. А то, смотри, от тебя уже начинает пар идти. Выпей кружечку чаю.
Н а д я. Спасибо.
Ф е д я. Клади сахар. Что слыхать нового?
Н а д я. Только что к нам доставили одного раненого бойца из-под самых Петушков. Так он говорит, что гитлеровцы впереди своих позиций выгородили такую громадную стенку из снега - километра на полтора. Облили водой, и теперь она как каменная. Вот сволочи!
Ф е д я. Отчаянно сопротивляются.
А н д р е й. Ничего. А погода как? Метет?
Н а д я. Утихает. Звезды уже кое-где видать.
А н д р е й. К утру утихнет?
Н а д я. Похоже, что утихнет.
А н д р е й. Не мешало бы. Еще кружку, Надюша.
Т е л е ф о н и с т (в телефон). Картошка слушает. Хорошо. В порядке.
Ф е д я (напевает). "Счастья кусочек - синий платочек..."
IV
Те же и Вася.
В а с я (с грохотом тащит по ступенькам большой ящик). Встать, смирно! Ух ты, тяжелый! Насилу дотащил. Ну-ка, ребята, пособите! Что это у нас как будто народу прибавилось? А, товарищ военфельдшер! Я так и предчувствовал, что у нас в блиндаже один лишний человек. Даже два лишних подарка захватил. На всякий случай. Это мне, наверное, сердце подсказало. Верно? Здравствуйте.
Н а д я. Товарищ Девяткин! Вы опять нарушили режим, который я вам предписала! На каких условиях я вас оставила на переднем крае? Вас оставили на переднем крае исключительно на том условии, что вы будете подчиняться режиму. А вы не подчиняетесь режиму. Вам надо лежать и не ходить, а вы встаете и ходите. Вы не бережете свою ногу. Она у вас никогда не заживет.
В а с я. Так она уже давно зажила. На мне ж все царапины заживают, как на собаке. Раз-раз - и готово.
Н а д я. Какая ж у вас царапина, когда у вас рана!
В а с я. Да где ж там рана, когда царапина!
Н а д я. У вас сквозное пулевое ранение верхней трети бедра правой ноги.
В а с я. Подумаешь, ранение! Я понимаю, если у человека голову отрывает - это ранение. А то небольшая, аккуратная дырочка в мягком месте. Она мне совершенно не мешает.
Н а д я. И не болит?
В а с я. И не болит.
Н а д я. А ну, пройдитесь.
В а с я. А для чего это?
Н а д я. Пройдитесь, или я вас немедленно отправлю в госпиталь.
В а с я. А они за это время Петушки возьмут? Нет уж, извините. (Прохаживается перед Надей, стараясь не хромать.)
Н а д я. Только не симулируйте.
В а с я. Я не симулирую.
Н а д я. Температура нормальная?
В а с я. А я даже не знаю, что это за ненормальная. У меня всегда нормальная.
Н а д я. Рыбий жир принимаете?
В а с я. Какой рыбий жир?
Н а д я. Который я принесла в бутылке и велела принимать для общего укрепления организма три раза в день по столовой ложке.
В книгу выдающегося советского писателя Валентина Катаева вошли хорошо известные читателю произведения «Белеет парус одинокий» и «Хуторок в степи», с романтической яркостью повествующие о юности одесских мальчишек, совпавшей с первой русской революцией.
В книгу выдающегося советского писателя вошли три повести, написанные в единой манере. Стиль этот самим автором назван «мовизм». "Алмазный мой венец" – роман-загадка, именуемый поклонниками мемуаров Катаева "Алмазный мой кроссворд", вызвал ожесточенные споры с момента первой публикации. Споры не утихают до сих пор.
В книгу выдающегося советского писателя вошли три повести, написанные в единой манере. Стиль этот самим автором назван «мовизм». По словам И. Андроникова, «искусство Катаева… – это искусство нового воспоминания, когда писатель не воспроизводит событие, как запомнил его тогда, а как бы заново видит, заново лепит его… Катаев выбрал и расставил предметы, чуть сдвинул соотношения, кинул на события животрепещущий свет поэзии…»В этих своеобразных "повестях памяти", отмеченных новаторством письма, Валентин Катаев с предельной откровенностью рассказал о своем времени, собственной душевной жизни, обо всем прожитом и пережитом.
Роман «Хуторок в степи» повествует с романтической яркостью о юности одесских мальчишек, совпавшей с первой русской революцией.
ДОРОГИЕ ЧИТАТЕЛИ!Перед вами роман «Зимний ветер» — новое произведение известного советского писателя Валентина Петровича Катаева. Этим романом писатель завершил свой многолетний труд — эпопею «Волны Черного моря», в которую входят «Белеет парус одинокий», «Хуторок в степи» и «За власть Советов» («Катакомбы») — книги, завоевавшие искреннюю любовь и подлинное признание у широких слоев читателей — юных и взрослых.В этом романе вы встретитесь со своими давними знакомыми — мальчиками Петей Бачеем и Гавриком Черноиваненко, теперь уже выросшими и вступившими в пору зрелости, матросом-потемкинцем Родионом Жуковым, учителем Василием Петровичем — отцом Пети, славными бойцами революции — большевиками-черноморцами.Время, описанное в романе, полно напряженных, подлинно драматических событий.
Геннадий Юшков — известный коми писатель, поэт и прозаик. В сборник его повестей и рассказов «Живая душа» вошло все самое значительное, созданное писателем в прозе за последние годы. Автор глубоко исследует духовный мир своих героев, подвергает критике мир мещанства, за маской благопристойности прячущего подчас свое истинное лицо. Герои произведений Г. Юшкова действуют в предельно обостренной ситуации, позволяющей автору наиболее полно раскрыть их внутренний мир.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эпизод из жизни северных рыбаков в трудное военное время. Мужиков война выкосила, женщины на работе старятся-убиваются, старухи — возле детей… Каждый человек — на вес золота. Повествование вращается вокруг чая, которого нынешние поколения молодежи, увы, не знают — того неподдельного и драгоценного напитка, витаминного, ароматного, которого было вдосталь в советское время. Рассказано о значении для нас целебного чая, отобранного теперь и замененного неведомыми наборами сухих бурьянов да сорняков. Кто не понимает, что такое беда и нужда, что такое последняя степень напряжения сил для выживания, — прочтите этот рассказ. Рассказ опубликован в журнале «Наш современник» за 1975 год, № 4.
В книгу вошли роман «Воскрешение из мертвых» и повесть «Белые шары, черные шары». Роман посвящен одной из актуальнейших проблем нашего времени — проблеме алкоголизма и борьбе с ним. В центре повести — судьба ученых-биологов. Это повесть о выборе жизненной позиции, о том, как дорого человек платит за бескомпромиссность, отстаивая свое человеческое достоинство.
Новый роман грузинского прозаика Левана Хаиндрава является продолжением его романа «Отчий дом»: здесь тот же главный герой и прежнее место действия — центры русской послереволюционной эмиграции в Китае. Каждая из трех частей романа раскрывает внутренний мир грузинского юноши, который постепенно, через мучительные поиски приходит к убеждению, что человек без родины — ничто.