Синий мешок - [3]

Чем мне теперь похвастать? Разве тем, что тяжбу называли в газетах «электронным процессом». Судебные репортеры вились вокруг него, как мухи вокруг гнилой рыбы. Они упивались моим делом, облизывали и обсасывали каждую косточку, которую им удавалось вытащить из зала суда. Я переступил порог этого зала ровно тысячу и один день тому назад.

Как в сказке… Почти три года… Я надеялся на справедливость, и надежда моя рождалась и умирала тысячу и один раз… Вы помешали мне справить юбилей, сэр, печальный юбилей… Так вот про репортеров — они остроумничали как могли. Сперва им взбрело в голову назвать всю тяжбу «процессом сорока мудрецов». Нет, не подумайте, что они были столь высокого мнения о судебной братии. «Сорок мудрецов», я вам доложу, это тоже была закавыка первый сорт… Я сохранил газету…

Пожелтевший газетный лист хранил подробности забытой сенсации: «После летних каникул возобновились заседания „электронного процесса“. Фирма признает, что программу расчетов действительно ввел в машину покойный Антони Аттербери, но категорически утверждает, что данное обстоятельство ни на йоту не уменьшает ее претензий. Действительно, что такое программа, вводимая в любую счетно-аналитическую машину?

Это всего лишь серия вопросов, на которые машина незамедлительно выдает исчерпывающие ответы. Доктор Болхо, представляющий интересы фирмы, знает свое дело и парадоксален, как всегда. Он извлек, на свет старинную восточную пословицу; „Один дурак может задать столько вопросов, что и сорок мудрецов будут не в состоянии на них ответить“. Разумеется, старина Болхо уподобил машины фирмы „Силко-Корпорэйшен“ собранию сорока мудрецов. Что же тогда остается на долю Антони Аттербери? Незавидная роль глупца, задающего, уйму хаотических вопросов.

Адвокат, защищающий интересы покойного, не может согласиться с казуистическими доводами доктора Болхо. Схватка двух юристов продолжается.

Кто будет валяться на полу ринга, поверженный тяжелой перчаткой научной аргументации?»

— Мой защитник тоже не ходил в простачках.

Он заявил, что любой инженер тысячу раз в день задает вопросы своей логарифмической линейке.

Но разве еженедельную получку выдают линейкам?

Или, может быть, отдел найма и увольнения сотрудников той почтенной фирмы, которую представляет доктор Болхо, нанимает на работу вместо инженеров толпу линеек? Он смаковал эти линейки, всячески издеваясь над Болхо. Он представлял в лицах, как линейки в свободное время рассказывают анекдоты про своих инженеров или, надев новенькие подвенечные футляры, идут попарно к алтарю, чтобы затем законным образом произвести на свет маленькие линеечки. Он устроил форменный балаган из логарифмических линеек и в ворохе насмешек утопил доктора Болхо. Правда, тот пытался проскрипеть что-то про непонимание его ученым коллегой простейших основ кибернетической математики или математической кибернетики… Или еще чего-то в этом роде. Сдается мне, судья и сам не очень был силен в подобных делах и проглотил доводы моего адвоката так легко, словно кусочек отличного рыбного студня. Они пришлись ему по вкусу, эти доводы, и надежда вновь вспыхнула во мне. Я приободрился и уже представлял себе, как куплю жене брата и его малютке новенький домик на Брэдфордском озере. Даже зашел как-то в контору по продаже недвижимости.

Но тут мне подстроили новую каверзу, почище «сорока мудрецов», чтобы им подавиться самой костлявой костью. «Процесс сорока мудрецов» газетчики быстренько перекрестили в «тяжбу о белом жеребце».

Нелепое название? В TOM-TO и штука, что адвокаты «Силко-Корпорэйшен» и впрямь сумели подцепить к электронной машине белого жеребца. Они извлекли из бог знает каких древних архивов «прецедент».

Так они называли на своем языке крючок, которым задумали утащить в свой сейф спорный патент. Дело в том, что еще в 1847 году разбиралась тяжба, якобы вполне схожая с моей. Некий трактирщик Нилд Патрик, умерший в 1873 году, — да будет земля ему пухом! — имел белую кобылу, которую отдавал напрокат бродячим торговцам. У одного из таких торговцев кобыла пробыла более полугода и сумела за это время разродиться отличным белым жеребцом.

Торговец, не будь дураком, присвоил себе жеребца.

Все же, знаете, расходы на сено, да и кобыла, будучи в интересном положении, уклонялась от своих прямых обязанностей. Трактирщик — в суд. Кобыла принадлежит, мол, ему, значит и жеребенка подай сюда.

Суд продолжался до смерти трактирщика. Видно, за его гробом несли окончательное решение.

В его пользу! Присудили ему все же белого жеребца… Так и здесь. Электронная машина родила изобретение. Неважно, что в тот момент ее арендовал для своих надобностей Антони Аттербери. Все равно патент принадлежит фирме, чья машина родила патент.

Сказка про белого жеребца, да и только! А я вам так скажу: все равно, изобрела ли машина, или мой брат, или даже если бы я сам родил спорный патент, все равно, весь жирный навар от этой похлебки достался бы господам из «Силко-Корпорэйшен». А нам в лучшем случае они дали бы от своих щедрот пососать объеденные косточки. Все мы сидим у них в мешке, они лишь иногда вынимают нас оттуда, как я вынимаю из своего мешка эти бумаги, и вновь запихивают на самое дно. Сиди и не рыпайся!..