Синий луч - [25]

— Саша, — мать укоризненно покачала головой. — Как можно сравнивать то время... Но и молодогвардейцами ведь руководили старшие!

— По заданиям они ходили одни, — упрямо повторил сын. — Да еще по каким! А мы что собираемся делать? Подняться вверх по Донцу и отрыть лодку. Это же прогулка !

— Отец не решился на это, видимо, очень сложно.

— Ты же сама говорила, что началась война и ему было не до лодки. А я... я должен найти вещи отца.

— Но поймите вы, что это не прогулка. Берега Донца местами еще не разминированы, в лесах неразорвавшиеся гранаты, снаряды, да и подводные камни... Саша, пойми, дорогой мой, ты у меня теперь один! Я не могу... не могу, — Галина Аркадьевна отвернулась, скрывая слезы.

— Хорошо, мама, — Саша поднялся, посмотрел на фотографию отца, прикрепленную над его кроватью, и тихо закончил: — Я подумаю, как нам быть.

В саду послышался крик иволги. Галина Аркадьевна удивилась:

— В этом году что-то часто стала залетать к нам в сад иволга.

Сын промолчал.

— Иди, Коля тебя заждался.

Саша вышел на крыльцо, осмотрелся, тихо проворковал горлинкой. В глубине сада весело застучал дятел. Саша направился туда.

— Ну и долго ты разговаривал, — недовольно сказал Коля, появляясь из-за куста смородины. — Ждал тебя, ждал, чуть не уснул.

— Сколько раз я тебе говорил, что иволги в сады не залетают, — сердито сказал Саша. — Тоже мне — тайный знак подает. И дятлу летом в саду делать нечего, зимой — другое дело.

— А горлинки бывают, да? — обиделся Коля.

Саша улыбнулся.

— Не прилетают, но зато на косе, когда их много собирается, они так воркуют, что здесь слышно.

— Так то в полдень, а сейчас утро. Тоже мне, оправдался, — Коля отвернулся, посмотрел на ту сторону реки. — Видишь, там нет ни одной.

— Ладно, — сдался Саша, — оба виноваты. Это мы с тобой учтем, а вот что дальше будем делать?

— Не разрешает? — тревожно приподнялся на цыпочках Коля.

— Нет. Одних, без взрослого, говорит, не пущу.

— А где нам взрослого взять? Кто с нами поедет? — Коля перешел на шепот: — А потом — не можем же мы рассказать все, что задумали? Засмеют. Ты об этом с матерью говорил?

— Намекал осторожно.

— Она как думает?

— Усмехнулась. Отец, говорит, тоже всегда о чем-нибудь мечтал: то думал подземные реки вывести на поверхность, у него был такой проект, то еще что-то.

— Ох и здорово! — воскликнул Коля, глядя на реку. — А то был я у бабушки в Володарске, так летом искупаться негде. Чуть не пропал от жары.

— Искупаться, — недовольно протянул Саша, — без этого еще можно жить, а вот орошать посевы, это да.

— А ты не перебивай! Я только хотел об этом сказать. Что я — не понимаю?

— Отец предлагал пробурить скважины, найти метан и приспособить его для отопления квартир. В шахтах, мол, гремучего газа не будет, он весь к скважине начнет пробиваться.

— Я слышал, — Коля оглянулся, словно боясь, чтобы его никто не подслушал, — что это уже делают. Испытывают. Может, и все насчет синего луча правда? Может, мы найдем «санит»?

— Тише, ты! — угрожающе сказал Саша.

— Да здесь никого нет, — шепотом ответил Коля.

— Уговор помнишь?

— А как же?

— Только мы об этом знаем, и больше никто! — Саша быстро заглянул за густой куст смородины. — А то может кто подслушивает? Где берданка? Пошли попробуем.

С ружьем, завернутым в тряпку, ребята уселись в лодку и направились на левый берег Донца.

Когда Саша и Коля скрылись в лесу, в дом Тропининых вошел Горчаков.

— Опять в слезах, Галина... — Горчаков пожевал губами, — Аркадьевна. Мучаете вы себя. Вижу, только и забываетесь немного на работе. Вечером вы в хорошем настроении. Да и понятно, конечно, там коллектив, товарищи... Признаться, я и сам заскучал, надо поступать на работу. — Горчаков с сожалением вздохнул. — Хотелось побродить по Донцу, отдохнуть после войны, немного рассеяться. Да вот беда, не знаю я этих мест.

Галина Аркадьевна вспомнила разговор с Сашей и подумала: «А что, если уговорить Сашу, чтобы он поехал с ними? Офицер, бывалый человек...»

— Поступишь на работу — отпуск предоставят только через одиннадцать месяцев, — продолжал Горчаков и, рассеянно оглядывая комнату, все время внимательно следя за лицом Тропининой. — Опять ни дня, ни ночи покоя. Разве утерпишь работать по восемь часов, когда люди все силы отдают на восстановление разрушенного фашистами хозяйства? Да ни за что на свете!

— Удержаться трудно, — согласилась Галина Аркадьевна, посматривая на часы. Ей еще нужно было переодеться в рабочий костюм, а Горчаков и не думал прощаться. — Все работают.

Горчаков поднялся.

— Простите, Галина Аркадьевна, я вас задерживаю... Пойду... Кстати, вы сегодня не будете в клубе? Приехали из областного центра артисты, у нас будут всего два дня. Я бы по свободе мог достать билеты, вам и Саше. Не хотите?

— У меня сегодня срочная работа, — извинилась Галина Аркадьевна. — Надо бы спросить Сашу, может, он сходил бы с вами?

— А где он?

Из-за реки донесся гулкий ружейный выстрел. Галина Аркадьевна испуганно вздрогнула и, растерянно улыбаясь, сказала:

— Это они. Уже где-то достали ружье.

— Вы не боитесь... — Горчаков замялся, потом с ноткой сочувствия в голосе закончил, — не боитесь за такое вольное поведение сына?