Синий краб - [18]

Тогда окаменевшая порода

Ребятам донесёт тепло от наших рук

И запах трав сорок седьмого года.

2.

Давно снесли дощатое крыльцо,

А шарик наш ещё никто не трогал,

И всё ещё не замкнуто кольцо…

Но это не беда в конце концов,

Меня сейчас другая жжёт тревога:

Что, если вдруг

из чёрной глубины,

Хлыстами метеорными избитый,

Придет корабль на край земной орбиты

И даст сигнал

для жителей земных?

Рябыми от метеоритных ран

На рубке будут броневые плиты…

И в этой рубке встанет Аэлита

И, сжав волненье, глянет на экран.

И будет ждать ответа, не дыша.

И вдруг увидит обожжённый шар?!.

Он будет чёрным среди чёрной тьмы,

Огнём ракетным начисто спалённый…

И никаких следов

травы зелёной.

И никаких следов,

что жили мы,

Что жизнь была порою нелегка,

Что много было в ней необъяснимо,

Но небо всё же часто было синим,

И белыми, как вата, облака,

И что любили дети малевать

Большое солнце в уголке рисунка…

И что росла на улице трава:

Полынь, ромашки и пастушья сумка.

Да сгинет страх! И пусть сомкнётся круг

В слиянии земных и звёздных рук…

1983 г.

Написано для выступления по поводу присуждения премии "Аэлита".

Охота за каррамбазавром

Не поздней, чем послезавтра,

Мы найдем каррамбазавра[5]

И на много-много лет

Сохраним его скелет.

Будет он стоять в музее,

Чтобы на него глазели,

И за этот экспонат

Исполком нам даст деньжат.

А каррамбазаврей коже

Примененье будет тоже:

Были б только ножницы —

Пустим кожу в дефицит…

1984 г.

Песенка из киносценария, который разрабатывался в отряде "Каравелла". Потом, в изменённом виде, сценарий был использован для фильма "Манекен Васька", но песенка не пригодилась.

Экипажам яхт класса «Штурман», спущенным на воду в 1982 году.

…А погода сегодня – опять «на любителя».

В ком хоть капля сомненья – остаться должны…

Тонкий шверт, словно алым крылом истребителя

С маху режет подошву тяжёлой волны.

Словно бисером, брызгами лица покрыты,

И от злого прикуса – губы в крови.

– Да травите же грот наконец, черти рытые!

Но упрямо твердит рулевой:

– Не травить…

«Не травить…»

А кому и зачем это надо?

Бесконечен с волной человеческий спор,

И не будет победы, не будет награды,

Только кровь на губах, только брызги в упор…

По-осеннему вновь расходилась погода.

– Кто не хочет – останьтесь… —

Но все на местах.

И летят «Штурмана» в неспокойную воду.

А вода всё чернее.

Видать, неспроста…

1984 г.

Гонки

Гонки…

Бьётся флаг неустанно

под ветром у гафеля базовой мачты.

Тонкий

рвётся шкот из ладоней

откинутых навзничь и мокрых матросов,

Волны

бьют навстречу, как крылья,

и яхта по гребням отчаянно скачет,

Полный

нарастающим ветром,

летит белый парус над волнами косо.

Шкотам

не давайте ослабнуть,

чтоб стаксель и грот натянулись втугую!

Кто там

лезет к нам под форштевень

на линии курса с наветра?

Оба

мы готовы рискнуть на ходу

при лихом развороте у буя,

Чтобы

друг у друга на финише

вырвать последние метры!

Гонит

ветер яхту к победе,

но всё же запомни навеки:

Помни —

в жизни часто бывают другие,

чем в море, порядки.

Можешь

оказаться ты в гонке

последним у финишной вехи —

Всё же

не давай разменять

паруса на дешёвые пёстрые тряпки.

Раньше

крепко шили из джинсовой ткани тугой

паруса для Колумба.

Встань же,

адмирал, посмотри,

для чего нынче в жизни твоя парусина!

Гонка!

Все бегут, так что джинсы трещат,

и о страха обуглились губы!

Гонка!

И моторы плюют в небо дым

от сгоревшего в них керосина!

Гонка!

Мчатся люди по жизни,

всё ищут такое, чего у них нету.

Гонка!

Каждый хочет своё:

кто-то песню, а кто-то побольше рублей

и машину!

Гонка!

Кто-то в жизни спешит,

чтоб дорогу найти и взойти на вершину!

Гонка!

Кто-то с пеной у рта

к миллионам ракет добавляет ракету!..

…Будит

по утрам нас предчувствие

крепкого свежего ветра с норд-веста.

Будет

снова звон такелажа

и брызги, летящие с солнцем навстречу.

Гонка!

В ней всегда будут первыми

те, кто сберёг своё детство.

Звонко

плещут волны о том,

что не нужен нам тихий безветренный вечер…

1984 г.

Песня из отрядной кинохроники.

Прощание барабанщиков

Мне раньше казалось, что день этот очень далёк.

Мне даже казалось, что он не придёт никогда.

Но был парусов так стремителен белый полёт,

И следом за ними промчались года…

Стоят экипажи, в шеренгах закончен расчёт,

И тенью молчанье скользнуло по сжатым губам…

Подходит мальчишка – мне ростом всего по плечо,

И я ему свой отдаю барабан.

Он, сжав нетерпенье, стоит и спокойно глядит,

Как медленно-медленно лямку тяну я с плеча.

Он ждёт – у него ещё всё впереди,

Ему не понять ещё эту печаль.

Ему не до грусти, все мысли его о другом.

Я знаю – в душе его звонкая радость поёт.

И он, повернувшись «налево кругом»,

Уходит и детство уносит моё.

…Но сколько бы лет после этого дня не прошло,

Каких бы далёких дорог я потом не узнал —

Пусть дождь грозовой мне стучит в ветровое стекло

Знакомый, знакомый, знакомый сигнал.

И вновь я услышу, как ветер шкат о рины рвёт,

Смеются друзья и гремит штормовая вода.

Что было со мною, то было, и это – моё.

И это со мной навсегда,

навсегда.

1984 г.

Песня из отрядного фильма "Пятнадцатая навигация".

Песня пиратов

1.

Никому, ребята, в жизни

Больше нас не повезло (Ха-ха!).