Синий кобальт: Возможная история жизни маркиза Саргаделоса - [13]

Антонио Ибаньес, возможно под воздействием тепла очага, вспомнил одну из историй Шосефа. Согласно этому преданию, один из родственников его матери, старший прапорщик Антонио Карреньо-и-Карреньо был первооткрывателем угольных залежей этих мест: после пяти месяцев непрерывного пожара на горе Карбальин, что в приходе Вальдесоуто, он начал размышлять о том, что, по-видимому, там происходит нечто не совсем понятное. И он ломал себе голову, пока наконец не пришел к предположению, что по заброшенным коридорам вырытых еще римлянами шахт, как по огромным дымоходам с широкими трубами, проходил очень горячий воздух, и его жар был настолько силен и продолжителен, что в конце концов воспламенил каменный уголь, природный минеральный уголь, и тот так и продолжал гореть, как в топке, отдавая тепло поверхности земли, и она все время тлела в ожидании дождя, который все не приходил в течение пяти нескончаемых месяцев.

После всех этих рассуждений, на которые, надо сказать, не очень-то обратили внимание, Антонио Карреньо однажды пошел в горы на охоту и заметил, что земля проваливается под его совсем небольшим весом (а был он довольно маленьким и тщедушным); тогда он вооружился палкой в пять вар[14] длиной, воткнул ее в размягченную землю и, вытащив, заметил, что конец ее был горячий и даже немного тлел. Так он обнаружил шахты. Вскоре эту догадку подтвердили дожди, заполнившие водой подземные галереи. Вот так в здешних местах был найден уголь. Еще в 1773 году, то есть совсем недавно, один королевский уполномоченный ходил по этим местам, с тем чтобы прояснить все эти вопросы и написать отчет властям, которые с этой целью и отправили его в Астурию.

Подобные истории заполняли детство Антонио. Благодаря им он узнал, что всегда есть нечто сокрытое, но всему находится объяснение, что любая мечта может стать явью и что дух всегда пребывает в ожидании взлета.

Сидя перед очагом без кафтанов, в одних рубашках, родственники вспоминают времена своего детства, а солнце идет к зениту в своем каждодневном пути, но Антонио не говорит, что у него в доме картина, не рассказывает о желании, побудившем его взять ее с собой, о своей потребности отыскать в ней себя. Он дает говорить Шосефу, чтобы тот вспомнил о дяде Мануэле и его историях, потому что именно они помогли Антонио стать тем, кем он сегодня является. Они ждут, пока две девушки, прислуживающие Шосефу, подадут им форель, выловленную в каменном водоеме. Это что-то вроде искусственного пруда, каменного чана, заполняемого форелью, которую Шосеф ловит в реке, чтобы потом сохранять живой в этом водоеме, вода в котором постоянно обновляется посредством изобретенных им сложных механизмов. Этой форелью он может в любое время угостить дорогого гостя. Сегодня как раз такой случай. Но бывает, приходится угощать множество друзей; это обычно происходит накануне урожая грецких орехов, пока у них скорлупа еще не коричневая, но уже и не зеленая и когда на ней появляются пятнышки, которые нельзя ни с чем спутать; тогда двоюродный брат нашего героя, часовщик поневоле и любознательный изобретатель, собирает несколько мешков этих орехов и, крепко их завязав, погружает в реку перед плотиной, ведь из орехов выделяется вещество, усыпляющее или убивающее форель, и она беззащитно всплывает на поверхность воды и становится его добычей. Затем ее зажаривают в масле и подают на блюдах, украшенных луком и листьями салата.

Но те форели, к поглощению которых они сейчас приступают, пойманы не так, а гораздо более древним способом, конец своей жизни они провели в домашнем водоеме в ожидании часа, когда им суждено перейти в лучший мир; и вот он для них настал. Антонио давно уже голоден и поедает их с аппетитом, на что с радостью взирает Шосеф. «Человек, который ест, не умирает», — говорит он себе, и трапеза сопровождается смехом и воспоминаниями. За форелью следуют ломти вяленого окорока и копченая колбаса, и так медленно и спокойно протекает время, а друзья вспоминают, как несколько лет тому назад старый дядя Мануэль совершил полет от Феррейрелы до Пены-до-Соуто в специально построенном летательном аппарате, который весьма поспособствовал тому, чтобы у них обоих навсегда пропала охота совершать подобные акробатические упражнения.

— Мне хвост отказал! — с досадой сказал старик, когда упал на землю уже на другом берегу Сакро, перелетев реку, словно тетерев, покинувший свою зимовку в поисках места ликующего весеннего токования и вдруг камнем упавший именно тогда, когда полет уже подносил его к желанному берегу, перед самым мигом чуда любви.

Вспоминая об этом, Антонио забывает о душевной боли, что привела его обратно в Оскос, и оба без удержу хохочут, как два мальчугана. В этом приключении Мануэль Ломбардеро сломал ногу в двух местах, и ему пришлось призвать знахарку-колдунью из Рибейры-де-Пикин, чтобы она наложила ему лубок, ибо он не захотел довериться ни врачам, ни хирургам, что совершенно очевидно свидетельствовало о его остром уме, а также о необыкновенной прозорливости, коей наградила его природа. Он стал как новенький после того, как доверил свою ногу колдунье, с которой, как говорили, у него когда-то была любовь, но ему удалось счастливо унести ноги.