Дрожа, Джорджия отбросила простыню и встала с кровати. Она зажгла настольную лампу, накинула на голое тело легкий розовый халат и завязала поясок. Затем на цыпочках прошла по ковру к камину и вытащила оттуда железную кочергу. Кочерга оказалась такой тяжелой, что Джорджия еле удерживала ее двумя руками. Она медленно двинулась к двери, сама не зная, что предпримет и как справится с грабителем.
Знала она одно: кто-то вломился в дом Кира, а Мойра и другие слуги, ничего не подозревая, спят внизу. Ясно, что кому-нибудь надо принять меры!
Шагов больше не было слышно, но ей показалось, что кто-то тихонько выругался. Голос был мужской. Сердце у Джорджии заколотилось так громко, что перекрыло шум ливня за окнами.
— О Боже, помоги! — пробормотала она и, повернув ручку двери, выглянула в темный коридор.
Слабый свет от настольной лампы в ее спальне бросал зловещие желтые блики на стены. У двери в спальню Кира Джорджия разглядела высоченную фигуру.
— Что, черт возьми, вы здесь делаете? — выговорила она, преодолевая страх и стараясь придать голосу твердость.
— То же самое могу спросить у вас! — последовал злой ответ.
— Кир!
— На вашем месте, Джорджия, я бы положил эту смертельно опасную штуковину на пол, пока она не упала вам на ногу и не перебила кости!
— Я думала, что это грабитель!
— Вы подумали, что я — грабитель?
Красивое лицо Кира было мокрым от дождя, а на пиджаке и брюках темнели сырые пятна. Синие глаза смотрели на Джорджию как на ненормальную.
Дрожащей рукой она пригладила растрепанные волосы. Слава богу, это он!
— Почему вы не позвонили и не сообщили, что возвращаетесь?
— Зачем?
Кир с насмешливой улыбкой разглядывал Джорджию, нарочно задержав взгляд на халате, сквозь тонкую ткань которого проступали очертания ее тела. Было ясно, что под халатом на ней ничего нет.
— Вы хотите сказать, что скучали без меня?
Ну и вопрос!
Джорджия чуть не задохнулась. Да, ей не хватало его. Но совсем не по той причине, на которую он намекает.
Джорджия положила кочергу на подоконник и торопливо запахнула ворот халата. От его взгляда у нее по коже словно растеклись горячие струйки.
— Вы — хозяин дома, и я уверена, что… ваше отсутствие замечают все.
— Я не об этом спросил, и вы это знаете!
Кир скинул на пол пиджак и резким жестом запустил ладони в мокрые волосы, словно не в силах сдержать раздражение.
— А если бы я действительно оказался грабителем, каким образом вы собирались справиться с головорезом вдвое вас крупнее? Даже кочерга вам не помогла бы! Вас могли убить или ранить! Неужели вам не пришло в голову позвонить в полицию, если вы заподозрили, что кто-то вломился в дом? Господи! Вы что, совсем ничего не соображаете?
Раздался оглушительный раскат грома. И без того бледное лицо Джорджии сделалось белым как полотно, а на глазах появились слезы.
— Перестаньте на меня кричать! Я испугалась… испугалась, приняв вас за вора… и еще я испугалась этой ужасной грозы!
Джорджия кинулась в свою комнату и захлопнула за собой дверь.
Это отвратительно и несправедливо! Пусть бы воры обчистили его дом и вынесли все, что ему дорого! Он это заслужил!
Слезы у нее уже бежали по щекам, когда в комнату вошел Кир.
Джорджия вцепилась руками в полы халата, чтобы они, не дай бог, не распахнулись, и испуганно смотрела, как он закрывает дверь. Высокий, широкоплечий, он, казалось, заполонил собой все пространство, так что ей стало трудно дышать. Глаза его глядели на нее как-то по-особому.
— Что же вы не сказали, что боитесь грозы? — Голос Кира звучал глухо, но не без добрых ноток.
Сердце у Джорджии застучало часто-часто.
— Вы плачете? — спросил он.
Не успела она ответить, как он оказался рядом, коснулся ладонью ее мокрой щеки и большим пальцем смахнул слезинку. Она ощутила его теплое дыхание, а сама, кажется, перестала дышать, завороженная его прикосновением, и даже забыла о грозе, бушевавшей за окном.
Твердый, с чувственной ямочкой подбородок Кира был всего в нескольких сантиметрах от ее лба. Ей надо только приподнять голову, чтобы встретиться с его испытующим взглядом…
А он смотрел в ее полные слез глаза, и ему казалось, что он видит солнце, сияющее золотом над зеленью долины…
Притягивающий женский запах обволакивал его, и он, боясь потерять что-то невосполнимое, стоял не двигаясь.
Из-за этой женщины я пробыл в Нью-Йорке дольше, чем было нужно.
После концерта он чувствовал, что с трудом удерживается от того, чтобы не дотронуться до Джорджии, когда они с ней находятся в одной комнате. Она притягивала его взгляд, желание становилось просто непреодолимым, и он едва мог сконцентрироваться на работе.
С этим наваждением невозможно было совладать! Вот почему он ухватился за первую же подвернувшуюся возможность слетать в Нью-Йорк.
Но и тогда, когда их разделял целый океан, мысли о ней не давали покоя.
И вот он снова дома. И чего добился? Притяжение превратилось в одержимость!
— Бояться нечего, — сказал он. — Гроза не страшна ни вам, ни этому дому. Представляете, сколько таких гроз пережил Глентейн? Через час-другой гроза утихнет, и все будет по-прежнему.
— Вы, наверное, считаете, что я веду себя как жалкая трусиха!
