Синие глаза (рассказы) - [34]
— Вон там, видите? Правее скалы, похожей на коготь…
Я посмотрел, куда он указал, и увидел две крохотные человеческие фигурки.
— Кто это?
— Парень пожал плечами: — Бог его знает. А вообще, конечно, эти ребята из нашего славного племени туристов.
Студент снова забросил за плечо авоську с ластами и, уверенно шагая по тропке, запел:
Его товарищ тотчас же подхватил популярную туристскую песню:
…Вернулся я домой затемно. Небо густо вызвездило, в садах неумолчно стрекотали цикады. Луна еще пряталась за горизонтом, но вершина недалекой горы уже начинала серебриться. Приготовленные хозяйкой чебуреки давно остыли, съел я их без удовольствия.
Обычно в такое время, особенно после утомительных прогулок, я немного читал и засыпал. Но на этот раз тесная комнатушка, которую я снимал в домике на окраине поселка, узкая железная кровать, сколоченный из досок хромоногий стол и старый венский стул показались мне нестерпимо убогими, навевали тоску и уныние.
Я вышел на улочку — темную и пустынную. Издалека доносилась музыка, и чувствительный мужской голос пел о неудавшейся любви и о том, что «память больше не нужна»: в доме отдыха начался очередной вечер танцев.
Меня с неизъяснимой силой потянуло к людям. И я не пытался скрыть от себя, что к местам вечернего скопления отдыхающих меня влечет надежда увидеть Илю.
Чем больше я думал об этой девушке, тем все более привлекательной она мне казалась. В ней было что-то необычное, непонятное, а это всегда волнует, наставляет искать объяснение, разгадку. Да и попросту она нравилась мне — юная, стройная, смелая!
Допоздна бродил я по освещенным неверным светом луны улочкам, по асфальтированной дорожке вдоль пляжа, пристально всматривался в лица встречающихся женщин, чутко прислушивался к раздающимся в темноте голосам.
На следующий день я еще раз побывал в бухте, а мотом последующие три дня с раннего утра и до заката солнца — с коротким перерывом на обед — бродил из конца в конец пляжа. От распростертых на мелкой разноцветной гальке и плещущихся в воде белых и загоревших тел, от пестрых купальников и полотенец рябило в глазах. Не один раз, заметив далеко в море едва различимую голову пловца, я бросался в воду, плыл за мерно покачивающиеся на буйках красные флажки и, разочарованный, возвращался назад.
По вечерам я первым подходил к летнему кинотеатру, терпеливо ждал, пока за ограду зайдут все зрители. А когда начинался сеанс, шел на танцплощадку. По пути я не забывал заглянуть в чайную, зайти в чебуречную. В последней я обычно выпивал стакан или светло-золотистого «Рислинга», или густокрасного «Каберне».
Или нигде не было.
Я маялся, не находил себе места и занятий и был рад, что отпуск мой закончился. Но прежде чем покинуть вдруг опостылевший мне поселок, я решил еще раз побывать на том месте, где встретил Илю. Мне хотелось проститься с памятной бухтой, но главное, где-то в сознании шевельнулись необъяснимые по своей властной силе слова: «А вдруг…»
Утро, как назло, выдалось серым, прохладным, неприветливым. Рваные дымчатые облака клубились в лесных зарослях на склонах гор, плотно обволакивали вершины. Темное море, усеянное беспокойными барашками, тяжело наваливалось на берег, недовольно и монотонно гудело. Людей на пляже почти не было: несколько наиболее рьяных купальщиков да жмущиеся друг к другу влюбленные парочки.
И все-таки я пошел.
Часа через полтора, запыхавшийся и разгоряченный от быстрой ходьбы, я подошел к последнему, самому трудному участку пути. Моросил дождь. Подошвы скользили по гладкой поверхности камней. Ветер, порывистый и упругий, трепал волосы, пытался сорвать рубаху, грубо толкал в грудь.
Я был убежден: в маленькой бухте, укрывшейся за этими мрачными скалами, Или нет. И вообще там сейчас нет никого. И тем не менее я стал карабкаться вдоль обрывистого склона.
«Пусть она не пришла, — думал я. — И пусть она даже никогда не узнает, что я был там. А я приду».
Сверху нависла темная громада горы, внизу кипела, пенилась, бесновалась, отливающая чернотой вода.
На этот раз путь вокруг мыса показался бесконечно длинным. В одном месте я поскользнулся и едва не сорвался вниз, на острые осколки скал. Но какая-то непреклонная сила неумолимо влекла меня вперед. Эх, если бы Иля только видела, как я добирался до этой чертовой бухты!
Наконец, с трудом переводя дыхание, я вылез на площадку, откуда начинался спуск к морю. Тяжелые полны грузно бросались на сушу и, откатываясь, тащили за собой жалобно стонущую гальку. Каемка берега у обрывистого подножья горы стала совсем узкой, неприветливой и чужой.
Я долго сидел, прислонившись спиной к мокрому щербатому валуну. Мне были безразличны и моросящий дождь, и налетающий резкими порывами ветер.
Вон на том месте, где сейчас тает воздушное кружево пены, лежал ее пестренький сарафан.
Я повернул голову, скользнул взглядом вдоль сурового ущелья, круто вздымающегося к затянутому тучами хребту. Низко опустившиеся облака почти скрывают маленькую площадку с темнеющим пятном кустов.
Она говорила, что любит, взобравшись туда, смотреть с высоты птичьего полета на лазоревый залив, на эту затерявшуюся в хаосе скал бухту…
Основой сюжета романа известного мастера приключенческого жанра Богдана Сушинского стал реальный исторический факт: покушение на Гитлера 20 июля 1944 года. Бомбу с часовым механизмом пронес в ставку фюрера «Волчье логово» полковник граф Клаус фон Штауффенберг. Он входил в группу заговорщиков, которые решили убрать с политической арены не оправдавшего надежд Гитлера, чтобы прекратить бессмысленную кровопролитную бойню, уберечь свою страну и нацию от «красного» нашествия. Путч под названием «Операция «Валькирия» был жестоко подавлен.
Когда Человек предстал перед Богом, он сказал ему: Господин мой, я всё испытал в жизни. Был сир и убог, власти притесняли меня, голодал, кров мой разрушен, дети и жена оставили меня. Люди обходят меня с презрением и никому нет до меня дела. Разве я не познал все тяготы жизни и не заслужил Твоего прощения?На что Бог ответил ему: Ты не дрожал в промёрзшем окопе, не бежал безумным в последнюю атаку, хватая грудью свинец, не валялся в ночи на стылой земле с разорванным осколками животом. Ты не был на войне, а потому не знаешь о жизни ничего.Книга «Вестники Судного дня» рассказывает о жуткой правде прошедшей Великой войны.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.