Синие дожди - [26]

А л л а. Павел Гаврилович…

К о в я з и н (резко). Да!

А л л а (тоже повышая голос). Серафима Ивановна здесь, и сейчас удобно выяснить, кто виноват в плохих оценках.

К о в я з и н. Вы, однако, упрямы.

А л л а. Я не упряма, я настойчива. Упрямство исключает ум.

С е р а ф и м а  И в а н о в н а. А что случилось? Разве меня что касается?

А л л а. Разве вас… Не надо было браться за предмет, не зная его.

С е р а ф и м а  И в а н о в н а. А если некому было? Некому. Не сокращать же программу! И кто бы нам такое позволил?

А л л а. Уж лучше сократить, чем создавать видимость, что ученики получают необходимые знания.

К о в я з и н. Алла Викторовна, я не виню вас ни в чем. Но не виню и Серафиму Ивановну. Она выручила школу, когда мы оказались без педагога. Спасибо ей за это. Я согласен, что преподавание велось не на должном уровне, и теперь вам, специалисту, надо повышать этот уровень. Но постепенно. Подбадривая учеников.

А л л а. Четверками и пятерками?.. Они и возомнят, что их учили как надо. Нет! Я им сразу дала почувствовать, что они ничего не знают. Мало, во всяком случае. Ваши отличники и те, вызубрив назубок правила спряжения, склонения, фразу не могут составить, ответить на элементарный вопрос. Так к чему их знания?

К о в я з и н. Хорошо… Раз вы сторонница категорических мер, во всем, полагаю, не только в преподавании, то я с подобною же категоричностью потребую от вас, чтобы вы перестали появляться в школе, да и на селе, в столь вычурных нарядах!

П о л и н а. Павел! Алла. А почему, собственно?

С е р а ф и м а  И в а н о в н а. Вы — учительница! Учительница!

А л л а. И это значит, что я должна подделываться под местные вкусы?

К о в я з и н. Можно соблюсти чувство меры!

А л л а. Ага, чувство меры! Превосходно — чувство меры! Я еще не придумала, в чем мне явиться завтра на уроки, но на улице я постараюсь ни в чем не отличаться от нашего завуча.

С е р а ф и м а  И в а н о в н а. Ох и чистоплюйка! Ох и чистоплюйка! Пожила бы так…

А л л а. Не «ты», а «вы».

С е р а ф и м а  И в а н о в н а. Пожили бы вы здесь с мое! Много ли вас, таких-то, задержалось тут?.. От хорошей жизни я в этом? Спросите-ка их! Если не заведешь дом, огород, корову, если всеми корнями не зацепишься, так и поминай как звали! Да! Приходится и картошку копать, и навоз возить!.. Ваша предшественница с наманикюренными пальчиками — фырк, фырк! — и улетела! И Серафиме Ивановне пришлось за немецкий браться! Посмотрим, надолго ли хватит вашего рвения!

П о л и н а. Товарищи, не надо так. Не надо! Мы испортим отношения, а нам здесь долго жить, долго вместе работать.

С е р а ф и м а  И в а н о в н а. А что же она?..

Ю л ь к а. Серафима Ивановна!

П о л и н а. Впереди осень, зима, целый учебный год, а все наши распри невольно отражаются на школе, на всей жизни села.

Ю л ь к а. Недружно живем! Ох, как недружно!

П о л и н а. Я не вижу ничего плохого в том, что кому-то из нас приходится заниматься черной работой, и Алла Викторовна, конечно, тоже так думает. Меня не раздражает, если кто-то из нас одет не так, как другие. Несколько ярко, пусть даже вычурно. Кто придумал, что серость и незаметность — норма для учителей?.. Есть нечто более важное, что надо уметь сохранить под любой одеждой!

Ю л ь к а. Серые мы здесь! Серые!.. Правильно, Полюшка! Каждый сидит в своей избе, за своими воротами, и никого никуда не вытянешь! Тихон Лукич вернется из школы и скорей к своим пуховым кроликам! У Андрея Ефимовича каждый вечер в подкидного до одурения режутся!

С е р а ф и м а  И в а н о в н а. Ой, Юлька! Язык-то у тебя!

Ю л ь к а. А что, не так?.. Концерт ли, спектакль затеем — к каждому надо на поклон идти! Вот и вы, Серафима Ивановна, все у себя в огороде, у пчел, да и у коровы!

С е р а ф и м а  И в а н о в н а. Потому и в огороде, что жизнь здесь еще нелегка! Живем у черта на куличках, голенищами грязь черпаем! В других-то местах — вон! — и квартиры с удобствами, и газ с электричеством, а к нам провода еще только тянут! Движок никудышный, до одиннадцати еле-еле светит!

С е в а с т ь я н о в (закончив ремонт, возвращает инструмент). Спасибо. Очень меня выручили.

Все забыли, что он, посторонний человек, находится тут. Примолкли, переглядываются.

К о в я з и н (глухо). Не за что.

С е в а с т ь я н о в (Юльке). Сейчас поедем. (Призадержался у калитки.) Простите. Я слышал, о чем вы… Возможно, мне и не следует вмешиваться в ваши дела, да ведь в какой-то степени и я ответствен за то, что у вас тут так… нелегко, нескладно.

С е р а ф и м а  И в а н о в н а. Что нескладно? Вы-то при чем?

С е в а с т ь я н о в. Я тяну к вам провода. Я! Не бог Саваоф. В других-то местах — вон! А здесь — еле-еле!.. (Помолчал. Усмехнулся. Закинул куртку за плечо.) Моя квартира — в большом городе. Театр, магазины, прачечная — все под боком. Телевизионная вышка, как лестница в небо, у самого балкона! Рай! На одном углу чистят ботинки, на другом продают мороженое!.. А могу ли я сказать, что вот я или мои соседи в чем-то уж очень вас превзошли? Полнотой счастья, что ли?

С е р а ф и м а  И в а н о в н а. Предела желаемому, известно, нет конца.

С е в а с т ь я н о в. Так почему же в поисках этого предела вдруг бросаешь все это: и прачечную, и лестницу в небо, едешь черт знает куда?