Синие дожди - [102]

А р т е м  К у з ь м и ч. Поп-«передвижка»?.. Что-то новое. Я знаю кинопередвижку.

Г е н н а д и й. А это поп. Не имеет постоянного места для богослужения. Странствует из деревни в деревню. Куда позовут, там и служит.

М а к с и м. А-а, старикашка такой! В хромовых сапогах, из-под шляпы косичка торчит. Наши парни не раз его подбрасывали.

А р т е м  К у з ь м и ч. За трояк?

М а к с и м. Ведь не я…

Е ф р о с и н ь я. Захарием его зовут. Отцом Захарием. Святого вида старичок. И кадило, и епитрахиль — все с собой носит. Покойников отпевает, детей крестит. Ну и молодых, само собой, венчает. (Осторожно толкнула сына в бок.)

М а к с и м. Еще чего!

А р т е м  К у з ь м и ч. Ты, Ефросинья, у этого святого, я вижу, уже была?

Е ф р о с и н ь я. Ну… не то чтоб была, а шла мимо, так заглянула.

А р т е м  К у з ь м и ч. У кого собрались?

Е ф р о с и н ь я. У Семихи-сторожихи.

А р т е м  К у з ь м и ч. Много народу?

Е ф р о с и н ь я. Откуда много? Старики да старухи. Ну, только те, что верят.

М а к с и м. Верят?.. Да ни черта они не верят!

Е ф р о с и н ь я. Уж скажешь.

М а к с и м. Вот раньше верили, так в Палестину пешком ходили!.. А нынче — насмотрелся я в городе: до церкви рукой подать, так в троллейбус садятся, куличи самим лень испечь — в магазине готовые торты покупают.

А р т е м  К у з ь м и ч. Ефросинья…

Е ф р о с и н ь я. Что, Артем Кузьмич? Что?

А р т е м  К у з ь м и ч. Моя там?

Е ф р о с и н ь я. Не то чтоб там, а вроде… мелькнуло ее лицо. У Семихи в избе темно. Плохо я видела.

А р т е м  К у з ь м и ч. О чем же они молятся?

Е ф р о с и н ь я. Да ведь у каждого свое.

А р т е м  К у з ь м и ч. А моя?

Ефросинья мнется.

Г е н н а д и й. За дарование жизни рабу божьему отроку Димитрию.

Т и м о ф е й (приподнялся). Отроку Димитрию?

А р т е м  К у з ь м и ч (резко повернулся к Тимофею). Когда ты ко мне шел, где Фаина оставалась?

Т и м о ф е й. У Мити.

А р т е м  К у з ь м и ч. Одна?

Г е н н а д и й. Не одна она там. С Ниной Дмитриевной.

А р т е м  К у з ь м и ч. И никуда идти не собиралась?

Т и м о ф е й. Нет вроде… Не было разговора…

Г е н н а д и й. Вот умрет Митя — и мы потеряем Фаину.

Т и м о ф е й. Как это потеряем?

А р т е м  К у з ь м и ч. Уйдет к старухам псалмы петь!

Т и м о ф е й. Артем Кузьмич… Геннадий Семенович…

Г е н н а д и й. Ты думаешь, случайно поп здесь оказался?.. Прослышал, что человек нуждается в утешении, и тут как тут!

Т и м о ф е й. Я пойду и разгоню их там!

А р т е м  К у з ь м и ч. Разгонишь — в другом месте соберутся!

Т и м о ф е й. Да я и на шаг не отпущу ее от себя!

А р т е м  К у з ь м и ч. Не удержишь!.. Когда случается такое, то на небе уже нет солнца! Один только крест!.. Крест!..

Тимофей сорвался с места и побежал на улицу.

КАРТИНА ШЕСТАЯ

Сцена клуба. Сегодня она прибрана и нарядна. Висит красочный задник, на котором зеленые улицы, новые дома типа коттеджей и многоэтажные, стадион, парк с качелями и «чертовым колесом», пруд с вышками для прыжков — словом, все то, что подсказала фантазия художнику, мечтающему о новом облике своего села.

Стол накрыт белоснежной скатертью. В вазе — цветы. Чуть в сторонке — отсвечивающий лаком рояль. На первом плане кресла для зрителей.

Г о л о с а. Народишку-то поднабралось!

— У нас на свадьбы любят смотреть. И с работы удерут — не спросятся.

— Кто хоть венчается-то?

— Максим Ефросиньин. На флоте который служил. Людку-доярку берет.

— Ой, хорош парень! — А она чем плоха?..

Входят  Т и м о ф е й  и  Ф а и н а.

Ф а и н а. Зачем ты меня сюда привел?

Т и м о ф е й. А что дома сидеть да в угол глядеть?

Ф а и н а. Не до веселья мне теперь, Тима. Не до веселья.

Т и м о ф е й. Развеемся малость. Нельзя все время убиваться. Так и рехнуться можно.

Ф а и н а. К Мите я пойду.

Т и м о ф е й. Он заснул. Пускай поспит. Вот и Нина Дмитриевна здесь. Выходит, можно его и одного оставлять.

Ф а и н а. И мама наказывала зайти.

Т и м о ф е й. Нечего тебе у нее делать! Нечего!..

Садятся.

Г о л о с а. Что хоть с малым-то у них?

— Зашибся. Без сознания долго был.

— Этакое горе матери!.. Поправится ли?

— Кто его знает.

Г р и ш а (в выутюженном костюме и белой сорочке с бабочкой, подходит к Нине). Нина Дмитриевна, условились?

Н и н а. Гриша, включите магнитофон — и все будет прекрасно. Пленка есть.

Г р и ш а. Живая музыка всегда лучше! Волнует!.. Значит, так: когда Максима и Люду пригласят на сцену…

Н и н а. Я заиграю Первый концерт Чайковского.

Г р и ш а. Да. А в конце, когда все пойдет к завершению…

Н и н а. Свадебный марш Мендельсона.

Г р и ш а. Чудесно! Я махну рукой — следите. А вот что для призывников?.. Давайте вместе подумаем.

Г о л о с а. Чего это намалевано тут?.. Первый раз вижу.

— Наше село Журавлево.

— Ну да!

Все замолчали, рассматривают задник.

— Трепло! Что я, свое село не знаю? Какое же это Журавлево, если ничего похожего?

— Как это ничего?.. А это разве не наша школа? А почта? А столовая?

— И верно…

— Вот пруд.

— Пруд-то пруд, да откуда вокруг него столько деревьев?

— Вырастут. Разве забыл, как по весне саженцы втыкали?

— Вырастут ли?.. Козы обгложут, мальчишки обломают. Нарисовать-то что угодно можно!

— Если так рассуждать, так, конечно, ничего не будет! Ты чего семечки грызешь? Пришел в клуб, а вести себя культурно не умеешь!