Сингулярность - [11]

– Может быть, может быть… – как-то печально улыбнулся Картуш и достал из кармана вибрирующий смартфон. – Извините, это, по-видимому, срочно.

Кроме короткого «алло», полицейский во время разговора не проронил ни слова. Хмурясь и изредка бросая на ученого обеспокоенные взгляды, он внимательно слушал собеседника.

– Нам удалось идентифицировать нападавших, – сообщил он, аккуратно укладывая смартфон во внутренний карман пиджака. – Они особо и не скрывались. По предварительным данным, это ячейка международных экотеррористовиз Латинской Америки, несколько лет назад примкнувшая к европейскому движению «зеленых». Они применяют радикальные методы борьбы со всем, что считают вредным для экологии. Если наши подозрения верны, это очень опасные ребята. Человеческих жертв стараются избегать, но вред инфраструктуре наносят серьезный. Их последняя акция – взрыв железнодорожных путей в Венгрии по ходу движения поезда с ядерными отходами для захоронения на Украине. Теперь вот они заинтересовались вами.

– Вы их поймали?

– Пока нет. Но теперь это дело времени. Как только они покажутся в общественном месте, их вычислят камеры по биометрическим параметрам. Но это теперь уже не моя забота. Дело передают в управление по борьбе с терроризмом, – инспектор, тяжело вздохнув, встал со стула. – В течение часа вас навестит пара следователей из антитеррора, а я пойду продолжать ловить мелких воришек, понаехавших к нам из Африки и Восточной Европы. До свидания, доктор Ривье.

Мысленно выругавшись, Ник откинулся на подушку и вспомнил направленный на него ствол дробовика. «Вот и до нас добрались», – подумал он и закрыл глаза, думая, ради чего люди пошли на такое преступление.

* * *

Развалившись в удобном кресле в фойе дорогой гостиницы, Агнежка довольно улыбалась, просматривая утренние женевские газеты. Акция прошла как нельзя лучше. Журналисты наперебой описывали странный инцидент с расстрелом краской двух ученых, работающих на женевском коллайдере. Количество материала, разные версии, эмоциональные показания свидетелей, скупое «мы пока не имеем права комментировать ход расследования» от комиссара полиции – все говорило о том,что акция прошла удачно. А главное – к коллайдеру снова привлечено внимание СМИ и теперь они будут держать это внимание под контролем и подогревать интерес, пока он не достигнет пика. И тогда...

Небрежно бросив газеты на столик, она, не стесняясь, потянулась, движением руки подозвала официанта и заказала кофе, коньяк и крем-брюле.

«Жизнь удалась», – Агнежка сделала глоток дорогого коньяка и с легкой грустью подумала о том, как все начиналось.

Она хорошо помнила свое детство. Большой ухоженный дом с участком земли в пригороде Гданьска. Аккуратный огородик, где мама растила овощи и зелень. Сад с яблонями и кустами малины и смородины, в которых она любила прятаться от старшего брата. Еще ей запомнился запах свежего хлеба, который мама пекла по выходным, и вкус яблочного варенья, и спелая клубника на взбитых домашних сливках. Она зажмурила глаза и провела языком по губам, снова отчетливо ощущая незабываемый вкус.

Их семья по меркам того времени жила богато. Свой дом, машина, отдых на Черном море. Отец работал мастером смены сварщиков на верфях, и его солидной зарплаты хватало, чтобы чувствовать себя вполне комфортно. Он не был коммунистом, но поддерживал официальную линию. А почему бы и нет? Ведь она давала ему и его рабочим возможность вполне достойно жить.

Потом пришла «Солидарность». Забастовки, митинги. Госпереворот. Демократия.

СССР, который на протяжении десятилетий почти бесплатно снабжал Польшу ресурсами и обеспечивал промышленность заказами, вдруг стал врагом. Верфи стали разваливаться. Рабочих, еще недавно топтавшихся на митингах за демократию, увольняли сотнями, и они спивались, постепенно продавая имущество, нажитое годами честной работы при «коммунистах».

Потом был Евросоюз, которому и вовсе стал не нужен конкурент в виденекогда мощной и современной судостроительной промышленности Польши. Верфи в Гданьске, одни из самых крупных в Европе, приватизировали, а точнее сказать, продали за бесценок и попросту разорили, превратив в десяток мелких предприятий по обслуживанию и ремонту небольших рыбацких судов и строительству дешевых прогулочных яхт.

С закрытием судостроительного производства рухнуло и благосостояние семьи Агнежки. Они продали дом и переселились в простенькую квартиру на окраине города. Денег хватило на несколько лет, а потом началась нищета. Мать устроилась работать посудомойкой, отец нещадно пил. Брат уехал на заработки в Ирландию и там пропал. Это окончательно подкосило здоровье родителей, и Агнежка осталась одна.

Девчонка она была симпатичная, и способ заработать себе на жизнь нашла довольно быстро, приноровившись обслуживать иностранных туристов и бизнесменов, приехавших в Польшу, чтобы отведать любви местных паненок. Несмотря на изматывающий физический труд и долгие ночные смены, жизнь была безбедной и вполне комфортной.

И все бы хорошо, но на одной из бурных вечеринок она познакомилась с молодым ученым из Англии. Звали его Нэш. На утро, щедро расплатившись с ней непривычными и такими странными на вид английскими фунтами, он попросил ее о небольшом одолжении. Он был экологом, активистом Гринпис*