Сингапурский квартет - [60]

Бруно несколько раз перехватывал беззастенчивый, оценивающий взгляд Сун Юй. Жена Клео заявилась в золотистом шелковом платье с воротником стойкой. Это был не вьетнамский «ао-зай», а доподлинное китайское платье с высокими разрезами, в которых сверкали нейлоновые чулки.

Именно Сун Юй вывела Бруно из Сайгона, после того как пенициллин был доставлен в европейскую часть города. Она же дирижировала свидетелями, показавшими французским жандармам, что воинский грузовик ограбили коммунистические бандиты. Клео, вне сомнения, перепродал бесценное лекарство именно им.

В Азии собираются вокруг стола для еды, а не разговоров. Чем изысканнее и богаче угощение, тем нелепее болтовня или, хуже, деловая беседа. Рене не притрагивалась к палочкам для еды, больше пила и входила в свое обычное на светских сходках состояние. Вьетнамцев и китайцев, Бруно знал, такое не коробит. Выпивка, как и еда, оплачены заранее, поэтому от них ничего не должно остаться. Да и невежливо по отношению к хозяину стола оставлять недоеденное и недопитое. Отчего по этой причине и не перебрать?

Проглотив компот из лотосовых семян, Бруно спросил Сун Юй по-французски:

— Вы знаете, что такое бескультурье, мадам?

Она щебетала на кантонском с морщинистой старухой, обладательницей лысины на коротко стриженой, по-птичьи крохотной голове. В ушах облезлой макаки поблескивали бриллиантовые серьги, которые в сумме, если их сложить, возможно, оказались бы крупнее её лысины.

Сун Юй неторопливо повернулась к Бруно. Двойные ямочки на щеках, когда она улыбалась, копируя гримасу мужа, делали её круглое лицо совсем кукольным. Крупные, пригнанные друг к другу передние зубы отблескивали желтизной. Подрубленная над бровями челка усиливала кукольное сходство, но в узких, черных, влажных глазах, в разлет уходившим к вискам, стояли презрение и ненависть.

— Что же такое? Просветите!

Видимо, Сун Юй за последнее время подучилась французскому языку. На канале У Кэй во время отступления Бруно с золотом из Шолона она едва подбирала глаголы.

— Бруно, не кокетничай с мадам Баттерфлай! — сказала с другого края стола Рене, сидевшая по правую руку от Клео.

— Меня зовут Сун Юй, мадам Доуви…

Бруно покосился на китаянку. Что за прозвище она дала его жене?

— Мадемуазель де Шамон-Гитри, — поправила Рене.

— Так что же такое бескультурье?

— Бескультурье, мадам, на мой взгляд, есть потеря культуры своей деревни или становища… Человек из деревни в таком скопище, как город, пытается обезьянничать, перенимать внешние признаки окружившей его массовой культуры и становится нелепым… Пришлые в городе, те, которые держатся землячествами, крепче стоят на ногах и остаются личностями, какими и были. Не так ли и в китайских кланах?

— Хотите выведать, кто собрался? — спросила Сун Юй. — Нет, не земляки. Клео и его уважаемый отец — с севера, пекинцы. А я из нищенствующей семьи сайгонских кантонцев второго поколения… Безродная.

— Значит, совместные деловые интересы?

— Ах, дорогой! — сказала Рене, бесцеремонно облокотившись обнаженной рукой на плечо низенького Клео. — Ты пытаешься очаровать мадам… мадам…

— Меня зовут Сун Юй, мадам Доуви.

— Мадемуазель де Шамон-Гитри, я же говорила…

Рене захохотала. У китайцев и вьетнамцев это признак раздражения. Француженка жила в Сайгоне, она знала это.

Клео с непроницаемым лицом осмотрел почти опустевшие блюда, размышляя, что бы ещё подложить к нетронутым кускам на тарелке Рене.

— Вы не ответили на мой вопрос, мадам Сун Юй, — сказал Бруно.

— Не торопитесь заворачивать огонь в бумагу, — ответила жена Клео.

Бруно посмотрел на Рене и подумал, что эта женщина, пытающаяся, приоткрыв от напряженного внимания рот, вникнуть в произношение Клео Сурапато, старше его на тринадцать лет. И что она ждет ребенка через три месяца.

Китаянка сказала:

— Вы и Рене прекрасная пара.

— Все ли ваши китайские друзья говорят сейчас на своем языке между собой именно так, хотел бы я знать…

— Сплетничают, конечно.

— Что именно они говорят? Ужасно интересно!

Бруно, единственному за столом, принесли кофе. Отменно сваренный. Чашка была из тонкого фарфора.

Клео улыбнулся и покрутил за головой Рене ладонью, давая понять, что следует оставаться за столом, когда другие встанут.

Бруно кивнул.

— Вон тот господин с золотыми зубами считает, что ваша супруга… как бы поточнее перевести… словом, она — белое куриное мясо. А его собеседник справа от вас кричит ему, что нет, ваша уважаемая супруга как раз куриное мясо с соусом карри. Это термины, относящиеся к сексуальным достоинствам. Кроме того, тот, который с золотыми зубами, считает, что вы привели не первую, а младшую уважаемую жену, может быть, даже наложницу, поскольку она… она… столь свободно выпивает, ну и тому подобное.

— Они так и говорят — его уважаемая жена?

— Они говорят — куриное мясо уважаемого заморского дьявола…

— Из почтения ко мне?

— Из почтения к Клео. Он ведь платит за угощение, а не вы… Не огорчайтесь. Если сплетничают, значит считают своими. О посторонних у нас вообще не разговаривают. Не стоит тратить время. Какой интерес?

— Спасибо, мадам, — сказал Бруно Сун Юй. Она перевела все точно. Бруно знал и китайский, и вьетнамский.