Сингапур - [40]

Между тем парни занимались всяк своим делом. Сатоиха, выполнявший обязанности впередсмотрящего, вглядывался в голубую даль. Неожиданно его внимание приковал оранжевый предмет, поблескивающий на солнце светоотражающими полосками. Появляясь на гребнях волн, предмет удлиненной формы, как бревнышко покачивался. В некоторый момент Сатоихе показалось, что бревнышко, не что иное, как плавающий человек. Однако, боясь рассердить старшего, незаметно дернул за ногу своего приятеля. И когда тот на четвереньках к нему подполз, шепнул на ухо:

— Погляди вон туда…

Показывая рукой, добавил:

— Может, мне почудилось, но кажется, там человек…

Ласио с минуту вглядывался, после чего с непонятным восторгом, прокричал:

— Отец, в море человек! Давай подгребем поближе!

Занятый своими мыслями, отец недовольно пробурчал:

— Не хватало нам еще и утопленника поймать.

Впрочем, Ласио трудно уже было унять.

— Отец, он — живой! Я видел, как он пошевелился.

Голос сына окончательно вывел его из состояния глубокой задумчивости. А по выражению лица можно было судить — неожиданное событие не столько его заинтересовало, сколько насторожило. Поднявшись на ноги, озабоченным голосом он обратился к обоим:

— Что вы там увидели?

Парни заговорили одновременно:

— Смотри вправо! Ближе к носу баркаса!

Старший, заметив предмет, не то с удивлением, не то с недовольством, проговорил:

— Что-то действительно плавает. Может быть, и человек. Но откуда здесь ему взяться?

Парни, с нетерпением ожидая его решения, не спускали с него своих внимательных глаз. А он, некоторое время покручивая пальцем черный, как смоль длинный ус, сосредоточенно думал. Решал, двигаться ли в сторону человека или остаться на месте. И когда прозвучал его голос, по его тону можно было догадаться — решение принято вопреки собственному желанию.

— Берите весла. Подойдем поближе. Если живой, значит, ему повезло. А для нас-примета к благополучному возвращению. А нет…

Он почесал затылок и догаваривать не решился. Зато, Ласио хитро взглянув на отца, поинтересовался:

— Почему, отец, ты так сказал?

На этот раз не грубо, а даже как-то важно и глубокомысленно ответил:

— Человек не может умереть дважды в одно и то же время. И не зря мы, выходит, здесь оказались.

Парни из сказанного совершенно ничего не поняли. А если разобраться, то, очевидно, в словах отца, человека немолодого и умудренного жизненным опытом, своебразная логика имела место.

Они на радостях скоренько похватали весла, вставили в уключины и изо всех сил погребли. Баркас имел внушительные размеры и слишком тяжел был для весел. Поэтому двигался медленно, а на кручах волн и совсем замирал. Больше часа потребовалось, чтобы преодолеть хотя бы половину расстояния. Парни умаялись и решили передохнуть. Возбужденные, обессилевшие, они молча принялись растирать ладони рук, понимающе переглядываясь между собой. Крупные капли пота мешали смотреть, застилая глаза. Обнаженные, одубевшие на солнце их тела, также взмокли. И несмотря на физическое напряжение, усталость, которые после минутного отдыха, не исчезли, снова взялись за весла. К счастью, подул попутный, легкий и освежающий ветерок. Парни приободрились и еще настырнее стали работать веслами.

Чем ближе, тем четче вырисовывался распластавшийся на спине человек, больше похожий на мертвеца. Держался он наплаву благодаря спасательному жилету и лежал на нем как на кровати лицом вверх. Странным казался раздувшийся пластиковый мешок, легко подпрыгивающий на воде в метре от его ног. В нем были видны какие-то скомканные бумаги.

Баркас развернули таким образом, чтобы не задеть тело. Парни, держась у одного борта разочарованно разглядывали лицо человека. На нем не было каких-либо признаков жизни. Старший взял у сына весло и хотел было оттолкнуть мертвеца от борта. И когда уже решился это сделать, мертвец пошевелил рукой. Это движение заметили все трое. Оцепенели и не поверили своим глазам. Рука пошевелилась снова.

— Ах, дьявол, живой! — Воскликнул старший.

В его голосе ни радости, ни огорчения. Пожалуй, больше недовольства от предстоящих забот. А, впрочем, кто его знает, ведь согласился же он двигаться в его сторону. А значит, сказанную им фразу, можно расценивать, как комплимент, пострадавшему за его живучесть.

Тремя парами рук тело подняли из воды. И, отодвинув корзины с рыбой ближе к бортам, положили на днище баркаса.

— Ласио! — Начал давать указания отец. — Достань пресную воду. Плесни ему на лицо.

Парень из — под банки вынул пятилитровую пластмассовую канистру, в которой драгоценной жидкости оставалось не более литра. Теперь уже для четверых, в океане, это крайне недостаточно. Ласио наливал в жестянную баночку воду скурпулезно, чуть ли не по капелькам. Нет, ему не было жалко воды для пострадавшего. Ему было боязно ее лить на его лицо. Опухшее, белое от соли, воспаленные веки глаз, синие, бескровные, потрескавшиеся губы. Лицо, похожее на исковерканную маску, вызывало чувство брезгливости и в то же время чувство сострадания. Ласио стоял в нерешительности с жестянкой в руке, наполненной водой.

— Делай, что тебе сказал! — Повторил свое указание отец.