Sing For Me, Cry For Me - [39]

Единственное, что всё ещё беспокоило его, было то, что для пробуждения Гарри потребовалось всего два дня, а не как положено - месяц. Насколько знал Люциус, такого раньше ещё никогда не бывало. Но исходя из того, что он смог сегодня увидеть и почувствовать, произведённый им на Гарри эффект оказался очень сильным, и Люциус даже взял на себя смелость предположить, что в настоящий момент Гарри борется не столько с воспоминаниями о событиях пятничной ночи, сколько со своими, внезапно вспыхнувшими к Люциусу чувствами.

Гарри хотел быть к нему как можно ближе и, одновременно, всеми силами отталкивал от себя, и Люциус мог это понять. Для Гарри было совсем непросто преодолеть путь от ненависти до любви всего за два дня, тем более без каких-либо видимых на то причин. Ведь Малфой был абсолютно уверен: Гарри не знает, что Люциус - частично вейла, и что он обрёл в Гарри своего партнёра.

Вне зависимости от того, какими бы ни были его поступки, Люциус прекрасно осознавал, что его чувства к Гарри чрезвычайно сильны. Это была гремучая смесь из любви, нежности и страсти, замешанная на бешеной ревности, обострённом чувстве собственничества и желании оберегать и защищать. Он испытывал потребность ежеминутно, ежесекундно находиться подле него. Он жаждал почувствовать Гарри в своих объятиях, в своей постели; сделать его частью своей жизни навсегда, до скончания времён.

Но теперь он отчетливо понимал, что просто обязан предоставить Гарри небольшой тайм-аут. В подобных делах спешка могла лишь всё испортить. Он был более чем уверен, что за такой короткий срок уже и так обрушил на Гарри больше потрясений, чем это вообще возможно, и теперь наилучшим выходом было бы отойти в сторону и подождать, пока тот не будет готов. Ведь Гарри определённо был не из той породы людей, которые с легкостью сдаются на милость победителя, предавая всё то, во что верят, и легко изменяя своим истинным убеждениям и суждениям. Нет, он был из тех, кто изо всех сил сражается за свои собственные идеалы и жизненные ценности, кто яростно отстаивает своё право на собственную жизнь, на свои собственные решения, на свой собственный выбор. Люциус понимал, что за шанс завоевать любовь Гарри и возможность провести с ним остаток своей жизни, любой отдал бы всё, что угодно. И на данный момент именно он был тем, кто это уже сделал. И теперь единственным способом, которым он смог бы хоть частично возместить уже причинённый ранее вред, было предоставить Гарри право самому решать, когда и как будут впредь развиваться его всё более крепнущие чувства к Люциусу.

Люциус решил, что сегодня вечером он не станет ни к чему принуждать Гарри, и неважно, насколько сильно он хочет своего партнёра; что он будет относиться к нему со всем тем уважением, которого тот, безусловно, заслуживает. Он решил проявить подобающее терпение, и был уверен, что рано или поздно это себя полностью окупит. Но всё же Гарри был ему совершенно необходим, поскольку Люциусу ещё нужно было найти ответы на собственные, мучающие его вопросы, самыми главными из которых были: во-первых, почему Люциус вообще делает всё это, и, во-вторых, почему после всего произошедшего Гарри его не возненавидел?

После возвращения в Малфой-Мэнор, Люциус просмотрел сотни книг, в которых потенциально могли содержаться объяснения столь бурной реакции Гарри. Но не нашёл ни одного. Самым кратким промежутком, за который могло начаться формирование связи, считался месяц. Месяц, а не два дня. Это было что-то поистине невероятное. Но Люциус предположил, что это, скорее всего, связано с какой-то индивидуальной особенностью самого Гарри: с его внутренней силой, с его магическим потенциалом или даже с его неординарным голосом. Будучи партнёром Гарри, Люциус ощущал его эмоции и чувства через их внутреннюю чувственную связь, но он был более чем уверен, что голос Гарри мог оказывать не меньший эффект и на чувства других людей. Он невольно задавался вопросом, а не был ли голос Гарри тем, о чём рассказывалось в одной древней легенде?

* * *

Усталый день лениво клонился к ночи. Тёмно-синее небо неспешно снимало с себя яркий наряд из сочных закатных красок и наряжалось в новый, угольно-чёрный, украшенный бриллиантовой россыпью звезд и скреплённый изысканной брошью в виде молодой странницы-луны. Всё вокруг было тихим и мирным, и так отличалось от того, что Гарри пережил за весь этот нелёгкий день. Он нежился в крепких объятиях сна, упиваясь неизведанным для него миром любви. Он всё ещё спал, когда часы пробили полночь и он переместился в поместье Малфоев.

Люциус с удобством расположился на огромном кожаном диване в залитой мягким светом свечей гостиной, когда мирно спящий Гарри Поттер материализовался на его коленях. «Отлично», - с усмешкой подумал Люциус, - «это не совсем то, что я планировал, но, нужно признать, что так даже лучше. Не думаю, что Гарри позволил бы мне хотя бы просто приблизиться к себе, пребывай он в более вменяемом состоянии. Он - мальчик с характером, и хотя я и знаю наверняка, что ему необходимо ощущать рядом моё присутствие, я также прекрасно понимаю и то, что он будет всеми силами отрицать очевидное. Ну что же, раз уж мой партнёр сейчас так близко, да ещё и сладко спит, услаждая тем самым мой жаждущий истосковавшийся взор, то я вправе считать себя совершенно счастливым», - размышлял Люциус, бережно убирая разметавшиеся по лицу Гарри волосы.