Синергетика как феномен постнеклассической науки - [5]

Прервем затянувшееся цитирование. Зафиксируем важные для нас особенности подхода к науке Полани, той позиции, которую он выстраивает. Это, во-первых, позиция самообучения вере, как вере самому себе. Это, если угодно, технология собственной самоорганизации личности ученого, пребывающего в науке, делающего эту науку, находящего путь к себе через посредство науки, обретающего уверенность в преодолении сомнений и т.д. В данном случае просматриваются глубокие параллели с концепцией самоактуализирующейся личности А.Маслоу; параллели, кстати говоря, признававшиеся как Полани, так и Маслоу [90]. Но об этом в другом месте.

Итак, личностная позиция — это позиция человека, взрастившего в себе веру (не обязательно религиозную), веру в себя, но не самоуверенного, а открытого миру, себе и другим. Логический круг, в таком случае, есть просто одна из проекций на плоскость логики, его пути обретения себя, своей бытийной устойчивости. Но ведь мы хорошо знаем и о так называемых порочных логических кругах. Мы хорошо знаем о том, что логика (то есть логики) на протяжении веков напряженно боролись с этими кругами, затрачивали много сил для их обнаружения и исключения из практики научного дискурса.

Зададимся наивным вопросом: а зачем, почему это делалось? По-видимому потому, что логический круг отождествлялся с «топтанием на месте», он ни к чему не вел, кроме, если трактовать проблему медико-психологически, к патологии психической или шизофрении. То же касается и логического противоречия, которое, однако, в образе фазового портрета динамической системы, такой как, скажем, регулятор холодильника, (пример Грегори Бэйтсона — кибернетический эквивалент логики) представляет собой колебания.

Но если логический круг — это только проекция (причем, одна из проекций) на пути «обретения себя, но никоим образом не топтания на месте». Таким образом, личностная позиция многомерна. А ее логический круг — знак-символ ее устойчивости и, одновременно, — динамичности. Но все эти рассуждения осмысленны, только если мы располагаем критериями различения ситуаций замыкания логического круга в качестве познавательного и, более того, экзистенциально значимого события, возвращения к тому же самому.

Личностная позиция саморганизованна и динамична. А ее существование в качестве таковой предполагает, помимо прочего, знание навыков саморазвития и умения пользоваться ими, навыков внутреннего мастерства, сопрягаемого с мастерством, профессионально проявляемым внешне в искусстве Мастера. В самом начале (Предисловии) к своей книге «Личностное знание» Поляни пишет: «Может показаться, что эти два слова - Личностное и Знание — противоречат друг другу: ведь подлинное знание считается безличным, всеобщим, объективным. Но это кажущееся противоречие разрешается иной трактовкой самого понятия «знание» [120].

Главным ключом для пересмотра этого понятия стали для меня открытия гештальтпсихологии. Я хочу по-своему развить применение понятия «гештальт». Для меня знание — это активное постижение познаваемых вещей, действие, требующее особого искусства. Акт познания осуществляется посредством упорядочения ряда предметов, которые используются и как инструменты или ориентиры, и оформления их в искусный результат, теоретический или практический. Можно сказать, что в этом случае наше осознание этих предметов является «периферическим» по отношению к главному «фокусу осознания той целостности, которой мы достигаем в результате...».

Теперь я перейду от представленной в цитате «Я-позиции-Поляни» к моей собственной «Я-позиции». Естественно, я не могу пока ее представить полностью. Весь текст и должен явиться таким представлением. Но некоторую интенцию, векторность ее я, надеюсь, уже могу обозначить здесь и теперь. Именно, следуя Поляни, но не только Поляни, я хочу развить далее понятие гештальт, придав ему коммуникативное измерение с одной стороны и автопоэтическое — с другой. В этом, если говорить кратко, и состоит то, что я называю феноменом синергетики в постнеклассической науке и культуре постмодерна.

Можно также сказать и о коммуникативной интерпретации понятия гештальт. С одной, однако, оговоркой. Интерпретация понятия — это так или иначе, но всегда интерпретация, которая зависит от контекста, целей и т.д. Даже использование термина «понятие гештальт» предполагает некую интенцию интерпретации. Именно, понимание гештальта скорее как вещи, как статичной заданной структуры, но не как процесса. Вообще говоря, эта интерпретация всегда «философски нагружена». Так, первоначальное открытие феномена гештальта немецкими психологами (Кафка, Вертгаймер) как динамической самодостраивающей себя целостности структуры поля зрительного восприятия, получило впоследствии вполне стерильную позитивистскую и физикалистскую редукционистскую интерпретацию, что в значительной мере ограничило те большие эвристические возможности, которые это открытие тогда в себе потенциально содержало. Лишь в 50-х годах эти возможности были первоначально использованы в гештальт-терапии Фрица Перлза как альтернативы психоанализу Фрейда, и в философии науки Поляни как альтернативы «ложному идеалу научной беспристрастности».