Синельников и холодильник - [23]

Здешние двери сделаны практически из той же ерундовины, что и стены. Дурацкий английский замок с защелкой. Это не просто от честных людей, а от очень честных людей, моему инструменту на один зуб — клинок с обухом в родстве с топором, по образу и подобию армейского штыка-ножа, с длиннющим хвостовиком и полой титановой рукояткой. Конструкция нехитрая, зато надежней и эффективней всех модных современных штучек.

Извини, замочек, уж очень у меня серьезное дело.

Так, внутри. Прислушаемся-принюхаемся. Никого. Вот офисная перегородка французской фирмы «Профиль», и в щели какой-то блик. Но все тихо. Прав был Старик насчет сообщников или нет? Сахно парень с головой, он, конечно, в курсе, что с курткой номер не прошел, и успел подготовиться. На мне сейчас ни одной нитки из того, в чем я с ним встречался, да и Жанна к моим вещам не подходила, за этим я проследил. Минировать подходы ему тоже не с руки, он же не знает, откуда я нагряну, а рвануть весь Шанхай, так сам не выскочишь. Скорее всего, умник Саша попросил у дяди Реваза какой-нибудь «магнум» посолиднее, и уж Абрек ему наверняка не отказал. Не верю я ни в каких сообщников, Сахно типичный волк-одиночка, и вопрос теперь в том, насколько он умеет с этим «магнумом» обращаться: пистолет — оружие противоречивых свойств, требует подготовки длительной и серьезной, иначе толку от него чуть. С другой стороны, классик прав, пуля летит на крыльях случайности, и на шести шагах не промахнешься…

Ладно. Французская перегородка русскому человеку не преграда, вот она, контора «Парамед плюса», а вот и разгадка фокуса иллюминации — в цеху горит свет. Вентиляция же, напротив, молчит — очень грамотно ведет себя гражданин Сахно, просто молодчина; что-то мне это все меньше и меньше нравится… Замков два, и оба вполне серьезные. Не мысля гордый свет забавить, вниманье дружбы возлюбя… Массивное трехгранное лезвие медленно и бесшумно вывернуло рамку накладки на косяке, прямоугольный язычок замка выгнулся и вышел из гнезда. Хотел бы я тебе представить залог достойнее тебя… Луч света превратился в полосу, секунду глазам на привыкание, дверь распахнулась, и с перекатом на спину я вывалился на ту самую галерею, по которой совсем недавно меня вела пышнотелая красотка Виктория; задрав ноги, махнул «вальтером» вправо, махнул влево — без толку, никого; протиснулся под ограждение, на мгновение завис на одной руке, словно орангутанг с бананом, над хитросплетениями гипсокартонного лабиринта, заполонившего цех, соскочил в боковой проходик, промчался до центрального коридора-Бродвея, пролетел и его, и плюхнулся на пол за углом мини-перекрестка, прижавшись к стене и держа пистолет стволом вверх.

Первые впечатления. Если и существуют какие-то сообщники-единомышленники, то сейчас они явно где-то в укромном уголке решают теорему Гаусса-Шнобеля. Это раз. Два — последний офис слева от основного коридора, как раз напротив той клетушки, где наш герой демонстрировал мне прибор, исчез, на этом месте какой-то походный табор, с набросанными не то пленками, не то чехлами, и посреди открывшегося пространства стоит самолично господин Сахно в свободной позе и, судя по всему, поджидает гостей.

Да, прав Старик, дело и вправду дрянь. Ни справа, ни слева не обойти, высунуться из-за угла и пальнуть тоже не выйдет, Сахно мои молодецкие прыжки наблюдал, приготовился, а мне с правой руки стрелять отсюда дьявольски неудобно. Хуже того. Друг Саша, видя и зная, что напрямую ни ему, ни мне не прицелиться, сейчас с охотничьим азартом выманивает меня, стоя без прикрытия — старый СМЕРШевский трюк, и если Сахно этот трюк знаком, значит, он действительно парень куда более подкованный, чем мы предполагали, и с ним шутки плохи.

Что ж, придется скакать обратно через коридор, потом выехать назад — опять-таки на спине — и палить «плоским» пистолетом. Это моя любимая фигура и, надеюсь, мне повезет, потому что если я не уложу его с первого выстрела — смилуйтесь, святители-угодники Карл Вальтер и сыновья, и ты, Георгий Люгер-победоносец, не допустите погибели старого солдата — а у него что-нибудь девятимиллиметровое, мне в любом случае каюк, потому что маслину такого калибра здешние картонки не удержат.

Ну, с Богом. Единое мне осталось упование — я буду бежать от него слева направо, а любой, хоть чуть-чуть поживший в Москве, быстро познает ту истину, что стрелять с поворотом вправо намного труднее, чем с поворотом влево — такими уж нас сотворил Господь.

Я сиганул изо всей мочи и для начала проехался на коленях, будто лезгинский танцор, затем, как герой «Насморка», прыгнул спиной вперед и проехался уже на лопатках, вылетев едва ли не на середину прохода. Выбросив руку с моим любимцем «девяносто девятым», я уже до половины выбрал ход спускового крючка — и все-таки не выстрелил. Уж больно странное зрелище мне явилось.

Великий физик Александр Сахно, он же Пономарев, стоял в конце коридора, расставив ноги, свесив руки и запрокинув голову. Никакого оружия при нем не наблюдалось. Одет он был в далеко не новый спортивный костюм и спортивную же куртку; если верить его брюкам и кроссовкам, совсем недавно он блуждал по какой-то грязи, но сейчас выглядел гордо и даже торжественно, а моего присутствия, похоже, вовсе не замечал.