Синее око - [20]

— Это ничего. Это хорошо, — говорила Катя. — Я очень люблю ребятишек. Я так хочу иметь дочку. Ты даже не представляешь, как я хочу. И ты тоже хочешь. Ты просто не знаешь. Каждая женщина хочет иметь ребенка.

Лида первый раз услышала о себе, что она женщина. Перестала плакать и сказала:

— Тебе просто. Ты всё понимаешь. Ты бригадир и вообще... Тебя все уважают. А я ужасно, ужасно боюсь. Я ничего не умею. Я за тот месяц получила двадцать шесть рублей. С меня за брак вычли... — Лида опять всхлипнула. — Прора-аб придирается. У меня ничего не-ет. Пеленки надо и всё...

— Боже мой, — сказала Катя, — неужели же ты думаешь, мы тебе не поможем? Да тебе и самой бояться нечего. Через неделю всей бригадой будем сдавать на пятый разряд. Рублей по шестьдесят все будем зарабатывать. А ты в декретный отпуск пойдешь... Что ты, Лидуха? Мы ведь не знали ничего, тебе как трудно было... А ты молодцом. На таком-то морозе... Чудачка ты. Сказала бы хоть мне. Я бы всё поняла. Я сама, знаешь, тоже... Это так по внешности все привыкли считать, что Светлаева — молоток... А я еще недавно такая дурочка была. Ничего-то в жизни не понимала... Научили.

— Чему тебя научили? Расскажи мне... — Взрослая, серьезная и таинственная судьба бригадира Кати Светлаевой показалась вдруг Лиде важнее собственной горести. Ну и что такого, что бригадир? Будто подружка, сверстница сидит на Лидиной постели... А всё-таки бригадир. И старше гораздо. Что с ней случилось? Очень захотелось Лиде узнать.

Катя рассказала ей свою жизнь. Уже не гладила Лиду по голове, не утешала и даже не глядела на нее, а только говорила шепотом.

———

Оказывается, Катя родом уральская. Кончила педучилище в Златоусте и поехала работать в город Псков. Поработала до первого отпуска, целый год на кефире пробавлялась, зато уж в Ленинграде купила всё, что надо, а прежде всего туфельки на тоненьких каблучках. Ходила по огромному городу, смотрела во все глаза и ждала знака внимания и любви к себе, потому что знала свою красоту: хоть не киноактриса, зато на щеках ямочки и всё остальное не хуже, чем у других. А может, еще и лучше: добротное, русское. Многим именно это и нравится в ней.

Первым оказал ей внимание стройный человек на Невском. Не очень, правда, молодой. Он подошел и спокойно, вежливо сказал:

— Прошу прощения. Вы не отдыхали в прошлом году в Ялте? Мне показалось...

— Вам показалось, — твердо ответила Катя.

У человека были широкие плечи и мужественное, усталое лицо. Он пошел рядом с Катей и скоро попросил разрешения взять ее под руку. Катя ему разрешила. Чем дольше они шли так, тем сильнее Кате нравился Невский и Ленинград, и купленные вчера туфельки, и своя необычайная жизнь в Ленинграде. К тому же этот красивый вежливый человек оказался артистом. Его театр уехал на гастроли, а он остался в городе, у него мать больная. Так он сказал Кате.

Катя поверила. Она даже в крокодила поверила. В первый вечер на танцы пошла, парень ее пригласил. Гена. Во время танца он ей сказал, что плавает в торговом флоте, только вернулся, вокруг шарика обошел. Крокодильчика удалось привезти. Африканского. Вот он здесь недалеко живет, на такси можно доехать. Крокодил в ванне плавает. Можно поехать и посмотреть.

Катя не поехала, но о крокодильчике думала долго: вдруг Гена ошибется краном и брызнет на него кипятком?

Но артист, конечно, не чета Гене. Катя сравнивала его со всеми встречными, но таких благородных мужчин больше не попадалось. Самые красивые из встречных обязательно здоровались с артистом, а он только кривил губы.

Катя встречалась с ним трижды. Два раза они только гуляли, а на третий он пригласил ее в ресторан «Астория». Вначале ей было страшно выходить на открытое место посреди столиков и танцевать, но потом она выпила немного, и стало нестрашно, а только весело, и очень жаль было, что музыканты рано сложили свои смычки и скрипки.

Потом она вернулась к себе во Псков, пощебетала и позабыла. Во Пскове ей тоже весело было жить.

Но вдруг пришло письмо от артиста. Катя заметила в нем две орфографические ошибки, но всё равно обрадовалась и заволновалась. Артист написал ей, что любит ее. Вслед за первым письмом пришло еще одно и еще. А потом он приехал сам и привез большой коричневый чемодан. Он сказал, что жить ему без Кати нельзя. Лицо у него было такое же мужественное и правдивое, и похудело.

Он был непонятен Кате, чужой. Но, конечно, ей нравилось, что к ней в Псков приехал такой красивый, необычайный человек. Это он к ней приехал! Вдруг он привез в своем коричневом чемодане Катино счастье?

В гостинице для него не нашлось места, он провел ночь на вокзале. Катя не могла так сразу пригласить его в свою комнатку с тонкой дощатой дверью в общий коридор. Но заснуть ей было трудно в эту ночь. И вообще нельзя было допустить, чтобы такой человек ради нее мял свой пиджак и маялся на вокзальном диване. А в гостиницах известно, как сейчас с номерами...

Вот и пришлось Кате начинать замужнюю жизнь. На такси стали ездить с мужем, в ресторан ходить.

Потом в Ленинград поехали. И еще дальше, за Ленинград, на станцию Мельничий Ручей. Пришли к маленькой избушке на болотце. В избушке, оказалось, свекровь живет, мать артиста, и две маленькие его сестренки. А другого дома у мужа нет.