Синее на золотом - [10]

«Если бы она знала, – подумала Амелия, – почему он так решил… Но я никогда не скажу ей об этом. Наверное, он не напишет ей… или опять скажет, что письмо затерялось… Я сама ей напишу, что он жив, здоров и не ранен, что его произвели в полковники и у него все хорошо. Она наверняка будет счастлива узнать об эт…»

Окончание слова проглотила пуля, ударившаяся в стенку кареты. Ева завизжала, экипаж тряхнуло. Вторая пуля влетела в окно и разбила стекло.

– Якоб! – закричала Амелия. – Якоб, что происходит?

Снаружи доносились топот копыт и крики: «Стой! Стой, кому сказал, не то хуже будет!» Лошади испуганно ржали. Неожиданно карета замедлила ход.

– Сударыня, – пролепетала Ева, побелев как полотно, – это разбойники!

В представлении Амелии, которая в жизни ни разу не бывала за пределами своей законопослушной страны, разбойники – это такие люди, которые водятся исключительно в книгах и к концу а) оказываются переодетыми графами, б) раскаиваются и уходят в монастырь. Если же они осмеливаются из книг шагнуть в жизнь, то их незамедлительно хватают и подвергают казни.

Вопли, ругань, возня, карета останавливается, дверца распахивается и…

– Гы-гы! Не ждали?

Возле кареты стоял тот самый смазливый молодец с пышными усами, который всего несколько минут назад униженно валялся у нее в ногах, заливаясь слезами и уверяя, что он и его сообщники – обыкновенные крестьяне и вообще просто вышли подышать свежим воздухом.

Ева застыла на сиденье, крепко прижимая к груди шкатулку, где находились почти все деньги, которые ее госпожа захватила с собой в дорогу. Что касается Амелии, то она даже не успела испугаться. У нее в голове не укладывалось, как это так – она только что спасла человеку жизнь, и теперь он же на нее напал.

– Что вам угодно? – дрожащим от негодования голосом спросила она.

Смазливый осклабился.

– Слышь, Пьер, дама хочет знать, чего мне угодно! – крикнул он священнику, который держал лошадей. И Амелии: – Мне угодно ваше кольцо. И, – он покосился на Еву, – кубышку. Давайте их сюда, и без шуток, а то я шуток не понимаю.

Амелия поглядела на кольцо с изумрудным маркизом[6], который переливался на ее пальце. Кольца было ужасно жаль, это фамильная ценность, но делать нечего. Морщась, Амелия стала стаскивать его с пальца. Смазливый меж тем уже успел вытащить из рук у Евы шкатулку.

– Сударыня… – прошептала Ева. – Как же мы…

– Молчи, – велела Амелия, дернув ртом, и протянула кольцо грабителю – так, чтобы не коснуться его коротких пальцев с черной каймой под ногтями, вызывавшими отвращение.

– И сережки, – сказал смазливый деловито, пряча кольцо в карман.

Амелия поглядела ему в лицо, поняла, что тот не отступит, пока не отберет у них все, и стала вынимать из ушей серьги. На ее лице застыла гримаса гадливости, и смазливый – из-за этого выражения, из-за того, что она была настоящая дама, красивая, и пахло от нее дорогими духами, – решил, что убьет ее не сразу, а для начала как следует помучает, чтобы она не воображала о себе. Все равно, если пруссаки найдут тела, то решат, что путешественниц убили синие.

«Интересно, сколько мы выручим за висюльки?» – подумал он, глядя, как Амелия вынимает из уха вторую серьгу, и пригладил усы.

Затем откуда-то сверху и сбоку на него обрушилась ослепительная молния, и с окружающим миром стали происходить странные вещи. Деревья сдвинулись с мест в каком-то диком танце, небо закачалось и перевернулось, и мужчина повалился на землю. У самого его лица оказались опавшие прошлогодние листья, и по одному из них карабкалась божья коровка. Она расправила крылья и взлетела, и это было последним, что незадачливый убийца увидел в своей жизни.

Ева, в ужасе разинув рот, смотрела на человека со шрамом, который неожиданно выскочил откуда-то на лошади, держа в руке саблю. Первым ударом он уложил смазливого, вторым перерубил горло тому, кто был так похож на священника, но последний грабитель, лопоухий коротышка, сидевший на низенькой мохнатой лошади, не пожелал сдаваться просто так. В ошеломлении зажав в кулаке серьгу, Амелия смотрела, как ожесточенно рубятся лопоухий и человек со шрамом – так, что из клинков вылетают синеватые искры. Лопоухий полоснул противника ниже плеча и, казалось, почти достал его, но тот пригнулся в седле и снизу вверх ударил лопоухого саблей в грудь, а затем для верности добавил еще раз. Последний грабитель издал какой-то странный, крякающий звук, повалился с седла и больше не шевелился.

– Ой, – сказала Ева и втянула голову в плечи.

Амелия опустила глаза и увидела, как по подолу катятся две струйки крови, попавшие на него, очевидно, тогда, когда их спаситель разбирался с любителем чужих серег. Зашуршали и взметнулись листья – это человек со шрамом соскочил с лошади. Он покосился на служанку, чей нос с бородавкой выглядывал из-за плеча Амелии, вытер окровавленную саблю об одежду последнего врага и убрал клинок в ножны.

– С… с… сударыня! – тревожно дохнула Ева в ухо госпоже.

Амелия подняла голову. С робостью, которая могла показаться странной в человеке, который только что за здорово живешь прикончил троих бандитов, незнакомец со шрамом преодолел разделявшее их расстояние и подошел к ней. Его лошадь, светлая, какой-то странной желтоватой масти, мотнула головой и принялась щипать траву.