— Ну вас! — вырвалась Иошико и попыталась исправить, помятую прическу. Майко смеется.
— Понимаю, что ты расстроена. — говорю я: — но … это была очень удобная возможность. Другой такой у нас не было бы.
— Возможность?! Ты так говоришь, будто это шахматы! — вскакивает на ноги Иошико, швыряется в меня салфеткой и уходит, хлопнув на прощание дверью. Наступает тишина. Мы сидим у Майко на кухне и пытаемся собраться в кучу после операции. Все произошло достаточно быстро, поэтому как обычно — осознание только-только стало приходить. Мы убрали главу Братства. Потому что слишком слабы и трусливы, чтобы позволить ему жить. Хреновый выбор, конечно, но это как у всякого человека, облеченного властью — предпринимать меры заранее, зная, что будут жертвы, предотвращая ещё большие, или же остаться морально чистым, ожидая катастрофы.
— А ты думал, что она тебя ночью ублажать будет? — прищуривается Майко: — в благодарность?
— Ничего подобного. Просто жаль, что так получилось.
— Нашел над чем заморачиваться. — говорит Читосе: — сам же говорил, что если их сразу не убить, они так ничему и не научатся.
— Это да… но все равно хочется иметь возможность не убивать. Для этого надо стать сильнее. Гораздо сильнее. Чтобы иметь возможность сохранять жизнь…
— Говорят в период Враждующих Царств жил вельможа по имени Гу… — нараспев тянет слоги Акира: — и вот однажды он участвовал в соревнованиях художников. И заданием было нарисовать змею. Но Гу был отличным художником и успел справится с заданием, пока остальные не нарисовали и половины. И он сказал «Как вы медлительны! Пока вы тут рисуете, я ещё успею пририсовать змее ноги!». И он действительно нарисовал ей ноги. Однако, когда стали объявлять победителя то работу Гу обошли, сказав, что заданием было нарисовать змею, а не ящерицу. — она замолчала, затянулась и взглянула на меня.
— Иногда. — сказала она: — достаточно, если все получилось, и все живы. Все наши. Не надо придумывать лишнего, Син, мы не боги и не можем всех спасти. Мы просто бьемся за свое место под солнцем.
— Наверное ты права. — мы молчим. Я вздыхаю. Тема тяжелая, но не поговорить — значит оставить ее висеть в воздухе.
— Раз уж зашла речь об месте под солнцем. — говорю я: — мы начинаем толкаться локтями с гокудо старины Джиро. Уже начались скандалы вокруг паучков и сборщиков податей. Официально он отдал нам Третью и часть Четвертой улиц, но на деле там все еще ходят его сборщики. Он попросту забрал себе наш бренд, объявив, что сотрудничает с нами. Если мы собрались хоронить Сумераги и ее команду — то на это можно закрыть глаза, но если нет — то конфликт неминуем.
— Что ты хочешь от меня услышать, Син? — спрашивает Акира: — что давайте старого Джиро отправим в Страну Доброй Охоты? Время ему уже настало на облаке сидеть и ножками болтать? Конечно, что тут сложного — вон у тебя есть эта, которая не промахнется даже в родную мать! Тебе ж только сказать и все. И она не задумается — ей и думать то в последнее время не приходится — она просто реагирует.
— Эй! — вяло запротестовала Читосе: — я вообще-то тут сижу. И все слышу. Обидно.
— Тебя похвалили. — машет на нее рукой Майко: — сказали, что ты профи.
— А… ну все равно немного обидно…
— Извини, я должен был обсудить это с тобой. Сейчас у нас есть возможность все провернуть мгновенно. — говорю я. Действительно — мы знаем о старом Джиро довольно много и в состоянии устранить его таким образом, что никто и не свяжет его смерть с нами. Способов много. А уж с преемником договоримся. Опять-таки, устранить конфликт и его причину до того, как он произойдет.
— Если мое мнение в этой команде еще учитывается, если вы еще принимаете меня в расчет и относитесь как к товарищу, то я лично — категорически против. — говорит Акира: — у меня свои отношения со стариком, он в свое время вытащил меня из такого дерьма, что … в общем последняя я тварь буду, если просто такую мысль себе позволю.
— Хорошо. Понял. Закрыли тему, больше не возвращаемся. — киваю я. Что же, ладно. Наверное, это меня заносить стало, полетели тормоза к черту, давайте и этих грохнем под шумок. Нельзя всех вокруг убивать, чревато. Конечно, существует морально-этический вопрос об убийстве в принципе, но… я обвожу команду взглядом. Акира… сколько я знал Акиру — она уже была такая. Желания убивать «просто потому, что могу» у нее не было и нет, но и сдерживать себя потому, что «это неправильно» — она тоже не станет. Чисто прикладная философия японских самураев, следующих пути воина. Как там — если ты встал на путь меча, кто бы не был твоим противником — мужчина, женщина, будь то хоть сам Будда — рассеки его! Рефлексии как у Раскольникова, в стиле «тварь я дрожащая или право имею» — у нее нет.
Майко. Она прикрывается бравадой, простотой и широтой души, но я видел ее в разных состояниях и знаю, что уж наша Майко намного сложнее, чем прикидывается. Ей проще все упростить до схемы «всех убью, один останусь», но и у нее есть свой внутренний моральный кодекс. И она тоже — уже была такой. С момента нашей первой встречи, она уже была наемницей и у нее уже было свое личное кладбище. Поэтому все переживания и слезы над первым трупом — уже были пережиты и выплаканы.
