Сегодня светило солнце и день не предвещал никаких проблем — проснувшись с утра я обнаружил спящую Нанасэ и умудрился даже не разбудить ее, когда готовил завтрак. Мы вместе позавтракали, поделились планами на день (я лично хотел завалиться спать как только вернусь со школы), посплетничали о легкомыслии Майко и сложностях работы администратором, моих школьных подругах (что-то ты давно никого не приводил в гости), о том, что Иное-сан из магазинчика неподалеку наконец-то нашла себе молодого человека, и он не какой-нибудь там бездельник и хикикомори, и даже не наш курьер Обито, который живет в доме напротив, а офисный служащий, говорят даже начальник отдела.
Потом я пошел в школу, по дороге потрепал уже занявшего свой пост на перилах Поно-куна, совсем я забыл про своего старого друга. Пообещал ему вечером принести рыбки, хвостик-другой. Утро было безоблачным и еще пока прохладным. Я выспался, позавтракал, даже выпил чашечку кофе, втайне от Нанасэ — она считала, что кофе вредно для молодого организма. Я то знал что мой организм цианистый калий вряд ли возьмет, но спорить с Нанасэ — увольте, мы пускаем в рай мучеников а не идиотов. Так что кофе я все равно выпил, пока Нанасэ шумела водой в ванной.
Школьный день тоже не принес ничего из ряда вон. История — это интересно, математика — скучно, социальная ориентация сиречь попытка заранее помочь выбрать школьникам профессию — бесполезно. Подходила Иошико, жаловалась, что у нее на ноге «воот такенный синяк, хочешь покажу?», задирала юбку, показывая. Вот самой юбку в классе задирать ее ни капли не смущает, а как я перед ней в спортзале разделся — так слом шаблона и вся красная. А синяк… отвести ее куда-нибудь в темное место, да кровушку по бедру размазать — и вся недолга. Вот только, боюсь будет воспринято превратно, потому силой воли сдержал свои порывы помочь барышне. Нет, сама же просила, пусть теперь синяк сходит естественным путем, так сказать.
Подходила Ая «опять она тут сидит, что сказать ничего не можешь». А может мне нравится, что Иошико на моей парте сидит на переменке, она когда спрыгивает, там много чего познавательного можно увидеть, как юбка задирается, а мы в школу как раз за знаниями ходим. Вслух, конечно, ничего не сказал. Спросил про здоровье Юки-сама (конечно — сама, она ж у нас председатель Литературного Клуба!), выяснил что все хорошо, через недельку должна в школе появится. Мысленно прикинул, что у Юки тоже должна быть повышенная регенерация, или у нее все-таки не переломы а трещины.
Договорились что после уроков она Мико-тян в клуб затащит, а там и я приду. Но, как говорится, человек предполагает и строит планы, а судьба над нами хихикает. Или Вселенная. Кто-то там сидит и хихикает над моими планами.
Кстати, чтоб вы знали — нету у Майко больше ее желтой «субару», ее дорожной молнии, ее лапочки. В хлам мы ее уделали. Восстановлению не подлежит. Поэтому, когда в школе появилась Майко в черном костюме и в черных же «гангстерских очках», вызвав немалый фурор у старшеклассников — я и не предполагал, что она приехала на здоровенном лимузине, черного цвета, с хромированной решеткой. Лимузин был американский, а ввозные пошлины на автомобили в Японии — мама дорогая. Откуда у Майко лимузин?
Сели в лимузин. На заднем сидении уже были Читосе и Акира. Говорят, дело есть. Говорят срочное. Едем, разговариваем ни о чем, так, погода хорошая, да школа у тебя, Синдзи-кун не очень, надо бы тебя перевести. Так живем мы тут, с Нанасэ-онээсан, говорю я, а Акира как от мухи отмахивается, типа и переезжать вам тоже надо, район у вас тоже далеко не крем-брюле. Да, конечно, на зарплату Нанасэ только и переезжать, она ж еще деньги от Джиро-сама в газетку завернула и в шкаф убрала, говорит негоже тратить, а при встрече она ему мол вернет. Майко фыркнула. Акира так на нее посмотрела и Майко заткнулась тотчас же. Неладно это, я подумал, Майко взглядом заткнуть? Может Акира у нас все-таки менталист?
Приехали мы на кладбище, а тут уже и гроб стоит и команда служащих, чтобы значит закопать сразу и памятную плиту установить. И тут меня любопытство разобрало, но троица молчит и не колется. Мол, хороним человека, нам всем тут дорогого и особенного. Но, вот, пока Читосе к гробу не подошла и руку на него не положила, я таки в догадках терялся.
— Мы практически не были знакомы. — продолжает Читосе вполголоса: — я и видела тебя всего раз, но ты успела спасти мне жизнь. Некоторые люди за всю жизнь не достигают того, что ты совершила после смерти. Спокойного посмертия и приятного перерождения, сестра. — она опускает руку и отходит от гроба. Следующей подходит Майко, она прикладывает ладонь к гробу и молчит. Молча же отходит и ее место занимает Акира.
— Пусть воздастся тебе по вере твоей, сестра. — говорит она и опускает голову: — и спасибо за все, что было между нами. — она кланяется гробу и отходит. Выходит, теперь моя очередь. Я подхожу к гробу и тоже склоняю голову и прикладываю к нему ладонь. Солнце нагрело лакированную крышку, я чувствую тепло кончиками пальцев.
— Я … тоже знал тебя совсем немного. Прости, за то, что мы вовлекли тебя во все это, не спросив разрешение. Спасибо за твою помощь, без тебя бы мы не справились. Пусть мы не знали тебя лично, но, клянусь за эти несколько дней ты будто стала нашим другом, частью нашей семьи. — отхожу в сторону, давая возможность кладбищенским служащим медленно опустить гроб вниз. Мы подходим к зияющему отверстию в земле и по очереди высыпаем на крышку гроба по горсти земли. Служащие перешептываются о том, что гроб слишком легкий — не ребенок ли там? Зря, думаю я, надо было Майко для веса что-нибудь положить а то… аааа, опять моя паранойя, кому какое дело до идиотских слухов и рассказов похоронной команды.
