— Да почему он такой болючий-то? — проворчала Иошико, растирая ногу, даже перчатки сняла для этого: — мне ногу как судорогой свело.
— Да, если ногу лоу-киком отбить, то волевым усилием уже не подвигаешь. Но, ты оцени его преимущества — необязательно в голову бить, людей калечить. Хочешь кого-нибудь остановить — пробей лоу, а если еще стоит — пробей лоу несколько раз. Защититься от такого удара сложно. А уж если видишь его в первый раз — и вовсе нереально.
— Ууу… не проходит. А ты откуда его знаешь? Я думала ты — боксер. Цудзи вон на перемене трепался. — Иошико села поудобнее и сняла с себя шлем. Непослушная прядь упала на глаза и она сдула ее в сторону.
— Да не боксер я, ни капельки. Даже в соревнованиях не участвовал никогда. Просто в боксе — одна из самых лучших ударных техник руками. Старая техника вин-чунь тоже неплоха, но чертов хук может поломать стройную систему.
— А ногами? Кто ногами лучше всех? — заинтересовалась Иошико.
— Ногами, ногами — пожалуй, что вы. Вам только лоу-кик освоить и удары в колено да подсечки и цены этому тхэквондо не было бы.
— И откуда ты такой умный на мою голову взялся. — проворчала Иошико и попробовала встать на ноги. Я молча протянул ей руку. Она встала и немного попрыгала, проверяя пострадавшую ногу.
— Ну, что — сказал я: — будем учиться как делать правильный лоу-кик? Чтобы править миром?
У дверей спортзала мы и расстались с Иошико, последняя вполне себе вдохновилась ударами из тайского бокса и улетела как на крыльях. Да, увлеченная девушка, талантливая опять-таки — схватывала на лету и выдала классный лоу со второй попытки. Я проследил за ней глазами и вздохнул. Вот все-таки не получается у меня тут жить тихо и спокойно, вечно что-нибудь да случится. А с другой стороны — рассчитывать на спокойствие и безопасность может только самая крупная рыба в пруду, а все остальные постоянно находятся в страхе быть съеденными.
Что такое спокойная жизнь в моем понимании — это ведь не просто жизнь премудрого пескаря под камушком, который дрожит за свою шкурку, нет. Это возможность заниматься любимым делом без страха что завтра тебя уволят, что накричит начальник, что нападет бандит, что арестует полицейский. Это когда ты можешь говорить то, что думаешь без опасения и тревоги, когда ты можешь изменить что-то в этом мире, если захочешь.
Да, это неизбежная экспансия, постоянное расширение сферы твоего влияния. И уже там, внутри сферы твоего влияния — ты и можешь построить свою спокойную жизнь. И не только для себя, но и для дорогих тебе людей. Как жить в мире, не ввязываясь ни во что, если тебе плюют в спину, если жизни и благополучию твоих близких угрожает опасность? Так, что придется мне и самому лоу-кик подтянуть. Да.
Воспоминания из прошлой жизни показывали мне, что самое страшное, что может произойти с человеком — это страх. Мне понадобились долгие годы тренировок тела и духа, чтобы перестать боятся. Перестать испытывать тревожность. Перестать думать что обо мне подумают другие люди. Перестать боятся смерти. Кстати, это смешно, но ведь люди не боятся умереть. Люди боятся жить. Впрочем, один из моих знакомых говорил, что люди боятся процесса умирания. Думаю, что сейчас я бы с полным правом мог бы сказать всем — не бойтесь.
Боятся нужно того, что ты проживешь скучную и бесполезную жизнь, а не скорой смерти. А я хочу прожить обычную жизнь — как все. Ошибаться и радоваться, любить и ненавидеть, падать и вставать на ноги. Жить.
В кино, если действие происходит на кладбище, во время похорон, обычно идет дождь. Или хотя бы пасмурно. Но, конечно, желателен дождь, проливной такой. И люди, которые стоят в черных очках, а капли дождя стекают по щекам, смешиваясь со слезами.
В кино так. А в реальной жизни, сегодня, завтра и даже послезавтра в прогнозе погоды «Вестник Сейтеки» обещает нам солнышко. И сегодня это солнышко освещает надгробные плиты и нас, стоящих над выкопанной могилой. Майко и Акира в черных костюмах, видимо выдаваемых где-то на специальном складе якудза, и в солнцезащитных очках, полученных там же. Читосе — в темно-синей юбке и темной же блузке. Уверен, что сама Читосе знает что это за цвет — какой-нибудь «индиго» или «марсала» или еще как-нибудь. Для меня — темно-синий. На Читосе перчатки, темные очки и черный платок на голове, выглядит она как безутешная вдова какого-нибудь гангстера из голливудского фильма категории «б».
Сходство усугубляет тот факт, что она стоит между нашими магами, словно бы между телохранителями. Я стою рядом. Меня дернули сразу после уроков, не дав заняться клубной деятельностью в клубной комнате с клубной Мико-тян. Поэтому я в школьном костюме. Мы стоим и смотрим на гроб. Гроб, кстати, Акира-сан подобрала что надо — такой, массивный, из дуба, с отделанными позолоченными кистями по углам.
Мы молчим. Наконец Читосе делает шаг вперед и прикладывает руку к крышке гроба, прикасается к ней.
— Я так мало про тебя знала. — говорит она: — но я хотела бы знать о тебе больше…
Глядя на нее, на хмурых работников кладбища, на строгие лица Акиры и Майко, я думаю о том, как я оказался в такой ситуации…
