— Ну не с руки нам всем вместе в экспедицию идти, тем более что Михо у нас точно еще ребенок, в отличие от Джин. И у нее еще и способностей никаких нет… в общем лучше будет если они на яхте побудут, а мы за недельку управимся. — говорю я: — и конечно я в курсе, что Хинате никуда не охота идти, я в общем-то на это и надеялся. Под ее защитой их оставить не страшно, если что она тут любого закошмарит.
— Это точно. Ладно, я встаю. Надо Иошико на вахте подменить. — Читосе приподнимается, переносит ногу через меня и на полпути — прикасается своими губами к моим, даря поцелуй, уворачивается от моих попыток затянуть ее обратно и вскакивает с кровати. Одевает на голову капитанскую фуражку. Это да, фуражку надо надеть первым делом, даже если больше на тебе ничего нет. Статус обязывает.
— Долго не валяйся. — говорит она, одеваясь: — и мою кохай тоже поднимай, у нее сегодня работы много. Вот кто бы мог подумать, что такие таланты она тратила на создание третьесортного порно?
— Именно воссоздавая порно она научилась изображать детали человеческого тела, движения, свет — думаю именно поэтому у нее получаются такие убедительные оптические иллюзии. — отвечаю я, бросая взгляд на Орнеллу Мути, которая прижимается к другому моему боку. Орнелла Мути — прекрасна. И обнажена. Джин одеял не признает и всегда откидывает их во сне. Да и щеголяет в одной футболке, ей как Акире — всегда жарко, но в отличие от Акиры — она просто не чувствует холода, а вот простудиться может на раз. Отсюда и многочисленные попытки Читосе поймать Джин и напялить на нее теплые носки. Ноги, кстати у Джин действительно холодные и она это компенсирует, прижимая свои пятки к моим ногам.
— Да, но все ее иллюзии немного однобокие. Весь ваш Армагеддон и Апокалипсис немного пошлятиной отдавал. — Читосе выпрямляется и застегивает китель цвета морской волны: — надо будет с ней поговорить об этом. Ну, все, я побежала, долго не залеживайтесь! — Читосе исчезает, прикрыв за собой дверь в каюту. Тут же открывает глаза Орнелла Мути.
— Читосе-семпай не сердилась. — делает короткий вывод она: — хорошо.
— Хорошо-хорошо. Вставать пора, слышала сама. — отвечаю ей я: — у тебя сегодня много дел.
— Знаю. Корабли жечь. А почему мы с этими цацкаемся, а с Инквизицией сразу отрыв башки? — спрашивает Джин: — мне просто любопытно.
— А… ты тоже о морали и этике — усмехаюсь я: — все очень просто. Мораль и этика — это следствие наличия ресурсов, скажем так. Вот, например — возьмем человека в дикой природе и трогательную, трепетную лань. В случае, если у человека есть джип, запас консерв и бензин, чтобы доехать до города, то убийство лани — это вопрос этики и морали. А вот если у него нет ничего, и он едва на ногах от голода держится и если он не пожрет мяса — то умрет от голода, вот здесь убийство лани уже вопрос выживания. И никакой человек в этой ситуации не будет задумываться, этично ли убийство лани, у которой и детки есть, и сама она жить хочет. У Марии-сан просто ресурсов до черта и больше, вот они и могут себе позволить задумываться. А мы, по сравнению с ней, по сравнению с Инквизицией — всего лишь кучка фриков без ресурсов, исключительно на личных качествах и волей случая вывернувшиеся из тисков. У нас нет роскоши думать об этике в нашем мире — у нас задача выжить. А для этого придется их всех убить, ведь иначе выжить у нас не получится. Вот и все, никаких высоких моральных принципов тут нет, тут как говорит Мария-сан — ситуационная этика.
— А, слышала. — говорит Орнелла Мути-Джин и переворачивается на спину, демонстрируя мне свое ослепительное тело, которое наполовину иллюзия.
— Это когда твоего товарища убили, и его очень жалко, но на нем сапоги хорошие, а тебе еще воевать и воевать, а у тебя сапоги плохие. А ему они все равно уже без надобности. — декламирует обнаженная итальянская актриса на чистом японском: — ведь так?
— Что-то в этом духе. В свое время Флетчер признавал, что его теория «ситуационной этики» — в крайней степени утилитарна. Но вообще, ситуационная этика — это про любовь, потому я не удивлен, что Мария-сан так хорошо ее знает.
— Ух ты. Про любовь… — Орнелла Мути прижимается ко мне покрепче, и я чувствую, что начинаю вставать. Не весь, но определенными частями организма. Как там — «при виде этой женщины я привстал. Частично».
— Кхм. — говорю я и понимаю, что контролировать реакции организма в этом возрасте я еще не могу. Как тут контролировать организма, если на организме лежит, закинувши ногу голая Орнелла? Даже если внушать себе что никакой Орнеллы тут нет, а это просто Джин… которая прикинулась Орнеллой Мути…
— Ну да. Ээ… последователь ситуационной этики следует либо моральному закону, либо закону любви. Моральный закон — он прописан раз и навсегда и не подлежит изменению. Ну там всякие «не убий», «не возжелай жены ближнего своего», «не вноси деньги в трастовые фонды». А закон любви…
— Да? — дыхание у Джин учащается и становится горячим и близким: — что там про прелюбодеяние?
— Вообще порицается, но в таких случаях — можно… — говорю я, решив что практический урок ситуационной этики будет важнее теории и начинаю поглаживать Орнеллу Мути. В конце концов, ситуационная этика это про любовь, верно?
