Sindroma unicuma. Книга 2 - [288]

— Не понимаю…

— Пошли, говорю… — ик! — кашу варить.

Вот кошмарище! Представив, как на приеме на меня нападет неудержимая икота в присутствии премьер-министра, всех его советников и помощников, я захихикала, затем засмеялась, а под конец захохотала, держась за живот.

Радик выглядел смущенным.

— Я сказал что-то смешное?

— Не-ет, что ты! — махнула я рукой и, утерев выступившие слезы, рассказала об икании, которое заглушит разговоры гостей на завтрашнем мероприятии.

Парнишка тоже повеселился.

— Покажешь покупки? — спросил, посолив закипевшую воду.

— Нет, иначе всё пойдет шиворот-навыворот. Потом увидишь.

— Когда отправляешься?

— За мной приедут в полпятого.

— Твой парень?… Ну, тот тип из аллеи?

— Забудь о нем навечно, если не хочешь поссориться, — ответила я, раздражаясь. Что за гадство? Успокоительные капли ни фига не действуют при упоминании о Мэле.

Завтра не он появится в общежитии и не он поведет меня к Дому правительства по дорожке. Мэл пройдет по зеленому покрытию с другой, за которой заедет на машине, и по пути на прием они будут шутить и смеяться. Или наоборот, спутница Мэла разнервничается, и он накроет её ладонь своею, молчаливо успокаивая.

Ненавижу его! Стоял бы здесь — толкнула б так, чтобы улетел на пол и навсегда отшиб копчик. Пусть у него хвост вырастет!

Разве ж это влюбленность? Это непримиримая ненависть.

В итоге Радик ел в одиночестве, а я, чтобы его не смущать, рассказывала о приключениях в городе и о бросании снежками, а потом перескочила на другую мысль и поведала об убежище на чердаке.

— Учти, это большая тайна. Если о ней узнают, люк закроют на замок.

— Никому не скажу, — пообещал юноша. — Я и не подозревал, что институт скрывает богатства.

Мне польстило, что Радик не обсмеял импровизированный домик для медитаций и отнесся серьезно к сохранности секрета.

— Я тоже люблю бывать в одиночестве, — сказал парнишка, уплетая колбасу. — Напротив дядиного дома есть парк. Когда не холодно, болтаюсь там и смотрю, как живет район.

Мне сразу вспомнились крохотный уголок с кучкой деревьев в квартале невидящих и атмосфера окружающих улиц: неспешный ритм жизни, приветливые люди, знающие друг друга в лицо и здоровающиеся каждое утро. Это мое! Оно живет у меня в сердце и закрепилось на подкорке.

Радик наотрез отказался есть блинчики в одиночку, как я ни уговаривала.

— Смерти моей хочешь от обжорства? — простонала, заломив руки как умирающий лебедь. — Пощади, Ирадий! Не позволь лопнуть животу.

Парнишка посмеялся, но сказал:

— Или вместе, или никак.

Так что мне пришлось запихать в себя один блинчик, зато Радик съел второй. Я видела, ему очень понравился десерт, и в душе поднялась теплая волна нежности.

Зазвонил телефон, и хорошее настроение подпортилось. Мне захотел пожелать хорошего вечера Петя.

— Ну, ладно, я пойду, — сказал сотрапезник. — До завтра.

— Завтра у меня дел по сюда, — провела я рукой по шее, — а тебе вот и вот, — сложив в пакет из-под перчаток оставшиеся пачки плавленого сыра и початую упаковку макарон, всучила продукты Радику. Он было завозмущался, но я взмолилась: — Пожалей! Мне нельзя лопать мучное, а тут искушение под носом. Так что выручай, иначе завтра провалюсь на приеме.

Иногда мои слова бывают убедительны.

Пришлось перезвонить спортсмену.

— Привет! — поздоровался он взволнованно. — Наверное, я не вовремя позвонил? Как ты?

— Нормально. Не переживай, я ужинала, — успокоила беднягу, развалившись вальяжно на кровати и подперев голову рукой. — А как ты?

— Тоже нормально, — вздохнул Петя нервно, хотя спокойствие давалось ему нелегко. Наверное, парень тоже держал под рукой бочку успокаивающих капелек и время от времени зачерпывал поварешкой. — Завтра подъеду, как договаривались, хорошо?

— Конечно, я помню.

Мы помолчали.

— Эва! — воскликнул чемпион. — Ты на меня не обижаешься? Я чурбан, прости. Не знаю, как вести себя с девушкой.

— Совсем не обижаюсь, — ответила я великодушно. — На ошибках учатся.

— Конечно! Спасибо, Эва.

— Не за что. До завтра.

— До свидания, — попрощался воспитанно Петя.

«На ошибках учатся»… Не хочу быть прописью для выработки хорошего почерка. Пусть спортсмен учится на других.

Интересное сравнение: Мэл и Петя — непохожие во всем, но и тот, и другой признались, что не умеют общаться со слабым полом. Точнее, с одной девушкой. Со мной.

Едва я нажала кнопку «отбой», отвязавшись от надоедливого чемпиона, как снова затрезвонил телефон.

Мэл. Его не приглашали на беседу!

Вальяжность испарилась. Я вскочила с кровати и снова села.

Телефон звонил и звонил — требовательно, настойчиво. Целую вечность названивал, прежде чем мой палец нажал на соединение. Что за наглые конечности нынче пошли: нет, чтобы отключить назойливый аппарат, они самостоятельно вытворяют безобразия. И рука повела себя отвратительно, самовольно поднеся трубку к уху.

Сейчас скажу Мэлу, чтобы больше не звонил. Осточертело его молчание хуже горькой редьки. И так жизнь нелегкая, еще столичный принц добавляет потрясений.

Я открыла рот, чтобы выдать что-нибудь обидное и едкое, но язык отказался шевелиться, а горло сдавило. Саботаж на корабле! Неповиновение в трюмах!

Очевидно, у Мэла тоже пересохло в нужных местах, потому что он опять безмолвствовал, зато на заднем фоне слышались музыка и громкие голоса.