Синдром удава - [6]
Что делать дальше, мы не знали и решили заночевать в полуразрушенном здании недалеко от дороги. Внутри помещения, с тремя сохранившимися стенами, имелись стол и два топчана. Мы находились где-то в центре окруженного врагом пространства. Бой сюда пока не докатился. Водитель Петро и я расположились в нашем трехстенном убежище. Через проем отсутствующей стены была видна беспредельность неба. Отсветы пожарищ, разрывов снарядов и мин играли на обрывках мчащихся облаков. Сумерки начали затушевывать очертания предметов. Серый занавес туч к вечеру слегка приподнялся на западе и открыл удивительное сочетание синевы неба и пурпурных тонов заката. Эти естественные, чистые краски совсем не подходили к палитре войны с ее мрачными цветами копоти пожарищ, вывороченной взрывами земли и запекшейся крови. Война не только убивала и калечила все живое, корежила, разрушала, созданное природой и людьми, она калечила души, путала и искажала привычные представления, весь жизненный уклад. Многие понятия приобрели противоположный смысл. Вот и теперь само представление о ясном дне, предвещаемом этим закатом, было нам ненавистно. При полном господстве в воздухе немецкой авиации Для многих из нас ясный день грозил стать днем последним. Может быть, именно поэтому в предвечернем затишье так остро и неповторимо ощущалась весна. Она напоминала о непреодолимой силе молодости, о радужных, но теперь уже несбыточных мечтах. Эти воспоминания, взбудораженные пьянящим весенним воздухом, промытым дождем, отодвигали на задний план действительность, похожую на кошмарный сон. Тучи уходили на восток, открывая синее вечернее небо. Мир, несмотря ни на что, продолжал оставаться прекрасным. Умирать не хотелось.
Я еще не совсем ясно представлял себе, какая смерть может ждать меня. Воспоминания о боях в первые месяцы войны, при постоянной угрозе окружения, позволяли представить положение, людей во вражеском кольце в открытом степном пространстве. Эти воспоминания дополнялись рассказами тех, кому посчастливилось уцелеть и вернуться к своим из окружения или из плена. Но таких было немного. Гитлеровцы, используя свое преимущество в технике, особенно в авиации, обрушивали на головы обреченных град бомб, снарядов и мин. А когда у еще живых не оставалось ни снарядов, ни патронов — бросали на них танки и бронетранспортеры. И все же не хотелось верить, что это конец, Удручало сознание бесполезности такой смерти и было обидно ставить точку, так мало успев и мало изведав.
До сих пор фронтовая судьба была ко мне благосклонна. Будто чья-то невидимая добрая рука (а может быть, молитва матери) берегла и хранила меня.
Мне исполнился двадцать один год. За спиной остались школа, первые лекции в институте... Они были прерваны внеочередным призывом в армию. Был фронт, ранение, госпиталь, а теперь еще и явная безнадежность окружения... Было о чем подумать... В башку влетела шальная мысль: «А не устроить ли торжественную отходную, хоть раз в жизни напиться, восполнив хотя бы этот пробел в биографии».
Спирт был. Наполнили черные пластмассовые стаканчики от трофейных фляжек и только спохватились, что нет воды для запивания, как свершилось чудо: рядом с проемом двигалась настоящая живая и вполне привлекательная девушка. Она шла с ведрами мимо нас. Подошла к колодцу и стала доставать воду. Мы бросились помогать ей.
Девушка спокойно приняла нашу помощь и на вопрос — откуда она здесь появилась? — ответила, что неподалеку находится надежный подвал, а там ее ждет сестра...
В подвале под разрушенным зданием укрылись несколько женщин с детьми. Они уже знали о немецком окружении и негромко сокрушались не за себя, а за нас, и выражали свое сдержанное сочувствие. Они обсуждали обреченность нашего положения: кто советовал переодеться в гражданскую одежду и переждать, пока вражеские войска продвинутся подальше, а там, мол, видно будет; кто предлагал пробиваться к своим или уйти в партизаны.
Наша новая знакомая согласилась даже укрыть нас в своем доме, а потом, дескать, все вместе уйдем в партизаны (сестра ее что-то делала в закутке и не появлялась).
Сначала это предложение показалось мне подходящим. Оно упрощало выполнение первого этапа задачи, к которой меня готовили в разведгруппе. Отпадала необходимость в переходе линии фронта. Требовалось лишь немного переждать где-то в укрытии, а потом искать связь с конспиративной базой. Но едва представил себя отсиживающимся в подвале в то время, когда другие ведут бой, стараясь вырваться из кольца, тут же отбросил эту мысль. К тому же я не успел получить задание для действий в тылу немцев и не знал ни пароля, ни явки для связи с конспиративной базой. Оставался один выход: завтра с утра любыми средствами добраться до своей части и вместе с ней пробиваться из окружения.
Полумрак подвала и похоронное настроение его обитателей было тягостным. Мы отказались от приглашения поужинать и поспешили выбраться на поверхность, пригласив в свою очередь сестер к себе провести вчетвером этот, может быть, последний в жизни вечер. После небольшого колебания согласие было получено. (Уж не сама ли судьба давала мне возможность восполнить и этот пробел?)
Повесть воспоминаний. Годы 1930–1955 — путь, уготовленный судьбой; порой невероятный и тем не менее реально прожитый.Воспоминания о наиболее значительных, но мало известных событиях на фронте и в глубоком тылу противника, событиях, умышленно искаженных или замалчиваем их. О трагедии под Харьковом весной 1942 года, о сумском подполье, о лагерях и заводах Круппа в Эссене и их уничтожении январской ночью 1943 года авиацией союзников.Рассказ о разведке, сражениях и плене. О побегах и участии в движении немецкого и австрийского Сопротивления.
«— Говорит Альберт Эйнштейн. — Кто? — переспрашивает девичий голосок… — Простите, — отзывается девушка. — Я ошиблась номером. — Вы не ошиблись, — возражает Альберт». Вот так, со случайного звонка 17-летней Мими Бофорт Альберту Эйнштейну в его 75-й день рождения, начинается «поистине чудесный роман, виртуозно балансирующий на грани между фактом и вымыслом, литературный бриллиант чистой воды» (Иэн Макьюэн). Школьница из Нью-Джерси возрождает в почтенном корифее тягу к жизни — а он, в свою очередь, раскрывает перед ней свой мир.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга автора популярных работ по истории Германии Анны Марии Зигмунд посвящена Адольфу Гитлеру. Несомненно, она будет интересна широкому кругу украинских читателей. Здесь предлагается глубокий анализ причин, приведших Адольфа Гитлера к власти, основанный на новейших исторических документах. Автор с блеском развенчивает сомнительные теории по этому вопросу, существующие даже в серьезной исторической литературе. В то же время прекрасный язык книги превращает исторический анализ в увлекательное повествование. Книжку автора популярних праць з історії Німеччини Анни Марії Зигмунд присвячено Адольфу Гітлеру.
Настоящее издание предпринято по инициативе бывшаго воспитанника Университета Св. Владимира, В. В. Тарновскаго, затратившаго много лет и значительныя средства на приобретение всяких памятников, касающихся этнографии и археологии юго-западнаго края. В собрании Тарновскаго находятся 44 портрета различных лиц; все они войдут в наше издание, составив 1-й отдел его, распадающийся на пять выпусков.
Для фронтисписа использован дружеский шарж художника В. Корячкина. Автор выражает благодарность И. Н. Янушевской, без помощи которой не было бы этой книги.
«Константин Михайлов в поддевке, с бесчисленным множеством складок кругом талии, мял в руках свой картуз, стоя у порога комнаты. – Так пойдемте, что ли?.. – предложил он. – С четверть часа уж, наверное, прошло, пока я назад ворочался… Лев Николаевич не долго обедает. Я накинул пальто, и мы вышли из хаты. Волнение невольно охватило меня, когда пошли мы, спускаясь с пригорка к пруду, чтобы, миновав его, снова подняться к усадьбе знаменитого писателя…».