Синдром удава - [135]
«Эти нерусские фамилии меня насторожили. Уж не евреи ли? Паучьи сети сионизма тянутся сейчас по всему миру, и объектом этой сети стоят две страны: Америка и Россия! Кто из них № 1 я не знаю, потому что не бывал в их секретных сейфах, а там все...»
Среди борцов за чистоту расы объявился и экземпляр с ученой степенью, и не из какой-то Тмутаракани, а из самого Санкт-Петербурга. С. П. Шершавый (фамилия подлинная) — кандидат исторических наук. В письме в редакцию прямо заявляет: «Витман и Россия — парадокс со смещением...» Уместно напомнить кандидату наук, что среди достойных и даже великих сынов и дочерей России были Шмидты, Ферсманы, Левитаны, Рубинштейны, Фонвизины, Герцены, Беренги, Крузенштерны, Менделеевы и многие тысячи других, прославивших Россию, не исключая и российских императриц... Вот только Шершавых среди них я что-то пока не обнаружил... Не мешало бы кандидату наук заглянуть в школьные учебники: императрица Екатерина Вторая, немка по национальности, вошла в историю как Екатерина Великая. Ее царствование ознаменовалось всеобщим признанием могущества России, расцветом ее культуры и искусства. При ней выдвинулся ряд выдающихся политических и военных деятелей: А. В. Суворов, Ф. Ф. Ушаков, П. А. Румянцев, Г. А. Потемкин и другие. Одержано много блестящих военных побед. Об этом не мешало бы помнить сегодняшним национал-патриотам!
Я убежден, что национальность, так же как и вероисповедание, исключительно личное дело каждого. Любое государственное вмешательство в эту сферу является, на мой взгляд, величайшей бестактностью.
Подобная практика неизбежно приводит сначала к национальной или религиозной обособленности, а потом и к распрям, конфликтам и даже войнам. От национал-патриотизма до нацизма — один шаг.
Ничуть не лучше и идеологизированный партийно-классовый интернационализм, являющийся лишь временно усыпляющим наркозом, не способным остановить реакцию внутреннего распадг многонационального государства. Не секрет, что великий русский писатель Лев Толстой считал национал-патриотизм первопричиной многих наиболее кровопролитных войн...
Позволю себе заметить, что в национальном вопросе позиции кандидата наук С. П. Шершавого и писателя Л. Н. Толстого явно не совпадают.
Интеллектуальный уровень ряда оппонентов хорошо виден на примере Николая Ивановича Пронина из города Бронницы. Он пишет:
«Ваша публикация в «Комсомолке» — не что иное, как лагерная туфта, то есть наглая и беззастенчивая ложь, а ваш герой Борис Витман — опытный мошенник и незаурядный бабник... И все его подвиги чистая липа... Каким образом рядовой боец, начавший службу во Львове, оказывается в Бессарабии?.. Переброска частей из округа в округ (во избежание расходов) не практиковалась... Почему же вы даете право на выводы и обобщения рядовому?» И далее на четырнадцати страницах все в таких же маловразумительных умозаключениях. Но больше всего негодует Н. И. Пронин из-за того/ что приговор мне вынесла «тройка» в составе Абакумова, Алферова и Меркулова. Это, уверен Николай Иванович, «самое большое вранье». «Надо же, — возмущается он, — всего-навсего командир взвода, максимум в звании ст. лейтенанта, был осужден ни больше ни меньше двумя министрами и Генеральным прокурором Красной Армии. Не всякий такой чести удостаивался».
Что поделаешь, сам удивляюсь. Кстати, и постановление о моем аресте утверждено «самим» министром Абакумовым, а санкционирован арест заместителем Генерального прокурора СССР (вскоре был повышен в должности и стал генеральным) — генералом Вавиловым. Внизу подписи «согласных», среди них — тоже небезызвестный — генерал Власик. Фрагмент подлинного документа из Центрального архива КГБ СССР представлен ниже.
Свое послание в редакцию газеты Н. И. Пронин заканчивает советом: «Если вам опять случится совершать презентацию какого-нибудь невинно пострадавшего с необычной судьбой, обратитесь в МВД СССР, и вам там дадут абсолютно точную справку, когда, кем и за что был осужден имярек такой-то».
Весь мир знает, что обращения в МВД и КГБ о судьбе Рауля Валенберга или о пропавших польских офицерах до сих пор остаются без ответа, не говоря уже о судьбе миллионов собственных узников, исчезнувших «без права переписки» в застенках этих ведомств. Разглагольствования вышеупомянутого «товарища» являются самым бессовестным кощунством.
Об «абсолютной точности» (как считает Н. И. Пронин) справок и документов, изготавливаемых умельцами из МВД СССР, можно судить по тому, как «документировано» была оформлена моя незаконная ссылка. Как уже упоминалось, в 1946 году меня вместо демобилизации из армии отправили на Урал в поселок Половинку Пермской (тогда Молотовской) области. В этом шахтерском поселке (вскоре переименованном в город) всем прибывшим вместе со мной зачитали приказ об увольнении из армии и закрепили за угольной шахтой. Менять место работы без согласия начальства никто не имел права — еще действовал правительственный указ военного времени, согласно которому самовольный уход с предприятия угольной промышленности считался дезертирством. Закрепление за шахтой было равнозначно ссылке или спецпоселению.
