Синдром порядочности - [4]

- Правки внесли?

- Угу, — хором промычали мы с Игорем.

- Ладно, тогда свободны. Но учтите, если еще что-то непотребное вылезет я вас тоже дерну.

Мы и с этим согласились. На том и расстались.

Больше “творческий коллектив” в полном составе не собирался. Спустя пару месяцев мы с шефом пересеклись на нашем излюбленном месте, и он вручил мне еще один конверт. На все вопросы о подготовке к защите шеф отвечал уклончиво, мол, еще не все известно, но работа принята, поэтому можно спать спокойно, без угрызений совести. Терзаться по этому поводу я и так не собирался, поэтому, как говаривал когда-то бровастый генсек, “с чувством глубокого удовлетворения” положив конверт в карман, поехал домой.

Дома я первым делом заглянул в конверт и вынул из него несколько грязно-зеленых купюр различного достоинства. С учетом того, что было выдано ранее в виде аванса, все составляло ровно половину обещанного.

Прошло несколько месяцев. Шеф признаков жизни не подавал, да и я, забегавшись, о своих квазинаучных исследованиях вспоминал нечасто. Но однажды утром, открыв свежий номер популярной газеты “Новости и комментарии”, я обнаружил небольшую информашку, извещавшую население Украины, что в Донецке почти одновременно защитили кандидатские диссертации по экономическим наукам сразу два “отца” области. Сердце екнуло, но заметка была очень маленькая, и ни темы диссертаций, ни вклад в науку и практику журналист в ней не указал. Однако эта статейка подтолкнула меня к более решительным действиям: раз диссер защищен, пора бы и с исполнителями рассчитаться.

Шефа я вызванивал почти две недели, но все было безрезультатно. Жена его говорила, что шефа дома то еще нет, то уже нет, но при этом она клятвенно заверяла меня, что обязательно передаст ему, что я его разыскиваю. Такая ситуация уже начинала настораживать: шеф — человек обязательный, и то упорство с которым он не хотел выходить на контакт, начинало вызывать смутные подозрения.

Столкнулись мы с шефом случайно, в троллейбусе. Когда он меня заметил, у него на лице отразилась вся гамма неудовольствия, но деваться уже было некуда, двери закрылись. Избегая встречаться со мной взглядом, шеф долго копался в карманах, изображая поиски талончика. Но вот наконец-то талончик приобретен и закомпостирован, поводы для оттягивания разговора уже иссякли. Говорить на интересующую меня тему ему не хотелось, не говорить — тоже нельзя. Если он не начнет этот разговор, его начну я, шеф это прекрасно понимал. Наконец, глубоко вздохнув, он предложил:

- Давай выйдем, перекурим, пообщаемся. Не будем же в троллейбусе эту тему поднимать. Учитывая то, что шеф несколько лет назад бросил курить, жертву я оценил и согласился.

Остаток пути проехали молча.

Выйдя на привычной нам обоим остановке, шеф сразу перешел к делу, видимо, уже обдумал пока ехали.

- Понимаешь, Виталий, похоже, заказчик нас “кинул”. Я много раз пытался с ним связаться по телефону, но секретарю, наверное, дано указание не соединять. Вот я каждый раз и слышу: его нет, у него совещание, он уже уехал.

Тут я даже опешил.

- Как это “кинул”?! Работу мы ему сделали, он защитился, я даже в газете об этом читал!

- Правильно. Защитился, но расплачиваться не хочет. Ты же знаешь, Виталий, что у нас генералами становятся или при наличии ума, или при отсутствии порядочности. А по части ума у него явный дефицит.

- А разве он генерал?

- Да. Его несколько лет назад из СБУ “перекинули”, наверное, для усиления.

- Так может мы, Григорий Юрьевич, в ВАК “стуканем”?

- И что мы напишем? Покаянное письмо? Дескать, виноваты, наваяли диссертацию, а сам “остепененный” чиновник в ней ни строчки не написал? Хочешь, чтобы за это и нас степеней лишили? Не говори глупостей, Виталий.

- Так что же делать будем?

- Обещать я сейчас ничего не буду, но все-таки кое-что попробую предпринять. Может, получится выбить из него остаток.

Каким образом шеф собирался забрать у заказчика долг, он уточнять не стал, но пообещал держать меня в курсе событий.

Через пару недель домой мне позвонил Суховский, у которого, когда он ушел на пенсию, я принял лабораторию. С шефом он был знаком еще, что называется, со студенческой скамьи и поддерживал с ним дружеские отношения.

- Виталик, ты завтра на похороны придешь?

- Какие похороны, Виктор Николаевич?

- Ты не знаешь, что Гришу убили?!

- Какого Гришу?

- Нашего. Юрича. В тринадцать похороны.

Наверное, с минуту я собирался с мыслями. Виктор Николаевич, видимо, понял, что я в состоянии близком к шоковому, и тоже молчал. Затем, медленно, тщательно подбирая слова, он рассказал, что шеф поехал в командировку в Донецк, где его избили, когда он возвращался в гостиницу. Произошло это вечером, когда его обнаружили и привезли в больницу, то было уже поздно, спасти врачи не смогли. Местная милиция полагает, что это было обычное хулиганство.

Проводить шефа собрались почти все сотрудники отдела: и настоящие, и бывшие. Пришел и Игорь.

На поминки после похорон мы с Игорем к шефу домой не поехали, решив, что заскочим в кафе и помянем сами, в тишине, без торжественно-фальшивых речей.

После второй рюмки я пересказал Игорю наш последний с разговор. Вопросов было много. Какие черти потащили шефа в Донецк, если он был домоседом и командировок всячески избегал? Уж не для встречи ли с нашим новоявленным ученым? Если так, то тогда становится понятной последняя фраза шефа о том, что оставлять заказчика в покое он не собирается.