Синдром Настасьи Филипповны - [12]

— Давайте так, — мужественно предложила она, — я дам вам задаток, а когда заработаю, выплачу остальное.

Он ее высмеял, но она проявила упорство. Терять ей было нечего. Она долго уговаривала его, и он наконец сдался. Только сумму увеличил, раз уж она могла заплатить только в рассрочку. Элла радостно согласилась: главное, он ей поверил.

Ремонт занял две недели, потом она так же, надрываясь, притащила проклятую машинку обратно в общежитие. Работа нашлась мгновенно. К ней стали обращаться аспиранты и даже преподаватели университета с просьбой перепечатать реферат, статью, главу монографии. Элла научилась печатать десятью пальцами вслепую. Теперь ей не хватало только времени. Надо было ходить на лекции, делать задания, читать, да и не могла она тарахтеть на машинке за полночь: надо было если не себе, так хоть соседкам дать немного поспать. Она приноровилась ходить к комендантше, та отпирала ей пустующую подсобку, где Элла могла печатать хоть до утра, никому не мешая. Но каждый раз комендантша требовала с нее за это рубль. Элла попыталась договориться за десятку в месяц, но не тут-то было: комендантша свою выгоду хорошо знала. Каждый вечер три напечатанные страницы уходили на оплату ее «услуг».

Даже при таких поборах Элла быстро скопила нужную сумму и отвезла долг мастеру на Пушкинскую.

— Купите себе лучше «Эрику», — посоветовал он. — Этот гроб все равно скоро опять сломается.

— Где же мне взять «Эрику»? — вздохнула Элла. — Их в магазинах не продают.

— А вы, я извиняюсь, где учитесь? — спросил мастер. — В «Лумумбе»? Там у вас не то что «Эрику», звезду с неба достать можно!

Он был прав. Стены общежития пестрели объявлениями «Куплю — продам — меняю». Приходили какие-то молодые люди, не имеющие отношения к УДН, и скупали у студентов «фирму», как тогда говорили, с ударением на последней букве. Элла уже знала, что их называют фарцовщиками и что эти вещи они потом перепродают втридорога.

Первым делом Элла, конечно, обратилась к Кароле Зигель, своей соседке по комнате, но у Каролы машинки не было, а достать ее — да и то вряд ли! — она смогла бы, разве что вернувшись в ГДР. Карола собиралась домой в ГДР только на летние каникулы. Делать было нечего, Элла повесила объявление «Куплю пишущую машинку «Эрика». Это означало, что она опять должна копить деньги.

На объявление откликнулся польский студент Марек Пясецкий, неприятный, наглый парень, имевший репутацию первого фарцовщика УДН. Он окинул Эллу оценивающим взглядом и запросил полторы тысячи рублей.

— Могу скинуть немного, если породнимся, — добавил он, ухмыляясь. — Но только с резинкой.

— Пся крев, — ответила Элла, чувствуя, как в душе поднимается ненависть и к нему, и к себе самой. И почему в любом языке первым делом запоминаются ругательства? — Засунь свою резинку знаешь куда?

— Да я-то знаю, — загоготал он.

— А ко мне близко не подходи, — продолжала Элла. — Я детдомовская, я троих таких, как ты, уже отправила на инвалидность.

Она вновь поехала на Пушкинскую в ремонтную мастерскую и рассказала знакомому мастеру о своих злоключениях. Умолчала только о цене, которую заломил Марек, и о предложенной им скидке.

— У вас же есть связи, — принялась упрашивать она. — Достаньте мне «Эрику»! Ну не могу я больше пальцы ломать на этой «Москве»! И каретка опять заедает.

— А я предупреждал, — отозвался мастер. — Ладно, повезло тебе, есть у меня «Эрика». Восемьсот, — добавил он.

У Эллы было только триста, она попросила, как в прошлый раз, продать ей машинку в рассрочку. Он заупрямился.

— Ну ты сама сообрази: машина уйдет влет. Какой мне смысл ждать, когда я могу взять все деньги сразу?

— Такие деньги мало у кого найдутся сразу, — возразила Элла. — Зато меня вы уже знаете. Я не обману.

— Это ты, девочка, жизни не знаешь! Да у меня ее с руками оторвут!

— Я заплачу тысячу, — сказала Элла в полном отчаянии. Заработать тысячу рублей — это ей надо было полгода трудиться и ни копейки не тратить на себя. И то, если очень повезет. Но не отступать же! — А пока возьмите триста. И давайте машинку.

— Ишь, какая ушлая! — покачал головой мастер. — Ладно, бери. «Москву» свою притарань. Я ее на запчасти разберу.

— В зачет пойдет? — осведомилась Элла, сама удивляясь, откуда у нее взялись такие базарные замашки. Не иначе как школа Марека сказалась.

— Ладно, скину пятьдесят, — согласился мастер.

— Сто, — сказала Элла. — Ее переть сюда — очуметь можно.

— Пятьдесят, — повторил мастер. — Не стоит она стольника.

— За пятьдесят приезжайте к нам на Миклухо-Маклая, — пригласила его Элла, — и тащите ее сами.

— Больно надо, — усмехнулся он. — Сама привезешь. Куда ж ты денешься? Для тебя и полтинник — большие деньги.

Элла ушла из мастерской, унося с собой за удобную ручку веселый рыжий чемоданчик тисненой кожи. Ей казалось, что она купила щенка. Друга на всю жизнь.

Так и вышло. С «Эрикой» она удвоила производительность. Но Элла страшно боялась, что машинку могут украсть, и стала сдавать ее комендантше на хранение. Это стоило ей лишнего рубля в день, да и доверия комендантша не внушала. За стольник она могла соблазниться и отдать машинку кому-нибудь… Словом, новый друг стал для Эллы постоянной головной болью.