Синдром человеческого магнетизма - [15]

Большую часть своего детства я находился в ловушке метафорического «беличьего колеса», по которому мчался к тому, чего я хотел и в чем нуждался больше всего, но всегда терял силы до того, как достигал своего призрачного пункта назначения.

Быстро и, как мне показалось, в одночасье, мое благоговение и восхищение отцом сменились неприязнью и презрением. Открыто и без тени смущения я оспаривал его авторитет и методы наказания, и это раздуло пламя, которое быстро уничтожило наши отношения.

В нормальных или относительно здоровых семьях подростковое посягательство на авторитет отца и обвинения в несправедливости принимают как данность, видя в них что-то полезное. Однако для такого патологического нарцисса, как мой отец, это было разрушением его мальчишеской мечты о том, что он достаточно хорош, чтобы быть обожаемым своим сыном.

Замена нарциссического энергоснабжения другим источником

Мой отец регулярно вынуждал своих детей конкурировать за его внимание и одобрение. Он предусмотрительно создавал спорные ситуации и конфликты, так что члены семьи обижались или злились на остальных. Хуже того, он регулярно распространял негативную и часто недостоверную информацию о ком-то из нас, чтобы разжечь злость, недоверие и обиду. Еще неприятнее было то, что он испытывал явную радость, наблюдая за тем, как разгорается конфликт.

Когда я «впал в немилость», моя сестра Эллен не могла стать мне идеальной заменой, так как отчаялась заслужить внимание отца еще в раннем возрасте. Она либо оставалась для него невидимой, либо замыкалась в своем негативном круге в поисках внимания. «Престолонаследником» стал третий ребенок, мой младший брат (четвертый к тому времени еще не родился). Бывший аутсайдер, он воспользовался возможностью облечься в костюм «самого любимого» и приготовился удовлетворять потребности отца во внимании и подпитке его нарциссизма. До того момента он оставался забытым, неважным и совершенно незаметным для отца. Даже не осознавая этого, третий ребенок в семье превратился в того, кто не только помогает отцу в повышении его самооценки, но и отталкивает от себя остальных братьев, сестру и свою мать.

Чтобы скрепить связь с новым союзником, отец отравил его разум лживыми байками о нас. Мой брат, сам того не понимая, стал марионеткой, за чьи «ниточки» аккуратно дергали, чтобы он был для отца адъютантом, мини-судьей и информатором. Этот ребенок, которому едва исполнилось 11 лет, слепо пил данный ему «Кулэйд», чтобы ощущать себя особенным и важным, чего он был раньше лишен.[6]

Его настрой против меня подпитывал мою злость и ненависть, и я стал хулиганом. Любые мои неконтролируемые эмоциональные вспышки – агрессивные тирады, насмешки, злоупотребление наркотиками – служили для моего брата подтверждением того, что наговоры отца на меня были правдой.

Я был загнан в ловушку: чем сильнее отец убеждал брата не любить меня и доносить на меня, тем больше ответных ударов наносил ему я. Отвратительное поведение моего отца со своими детьми не только окончательно разрушило отношения между нами, но и лишило моего младшего брата близости со своей матерью.

К тому времени, когда родился наш самый младший брат, оба родителя находились на грани полного эмоционального банкротства. В то время как мой отец оставался потерянным в своем нарциссическом мире, мать начала лихорадочный поиск собственного «я» и смысла жизни, что мотивировало ее открыть собственный бизнес и обратиться к христианству. Отец продолжал отравлять наши умы, настраивая нас против матери и внушая: «ваша мать бросила нас» и «ваша мать опозорила нас». Растущая доза «отравы разума» обратила наши податливые и неустоявшиеся умы против единственного родителя, который мог обеспечить нам какую-то долю заботы. Непрерывный газлайтинг моего отца был подлым поведением, которое[7] обусловило передачу эстафетной палочки следующему поколению.

Отвратительное поведение моего отца со своими детьми не только окончательно разрушило отношения между нами, но и лишило моего младшего брата близости со своей матерью.

Несмотря на то что моя мать убедила отца завести четвертого ребенка, потому что ей требовался кто-то, кто бы в ней нуждался и хотел быть рядом, ни у нее, ни у моего отца уже не оставалось для этого ни эмоциональных ресурсов, ни личного времени. Родившийся спустя восемь лет после меня, мой самый младший брат рос в абсолютно другой семейной атмосфере. Старшие дети (моя сестра и я) покинули дом к тому времени, как ему исполнилось десять, а брат, который был на шесть лет старше его, вырос в убеждении, что обладает теми же, что и родители, правами и обязанностями поучать малыша, «что такое хорошо, а что такое плохо». Этому брату дали карт-бланш на использование деструктивных методов ювенальной полиции, чтобы младший ни на шаг не отступал от его правил. Младший в семье был помещен в губительные условия отсутствия эмоционального внимания и родственной заботы, которые повлияли на его будущую жизнь и имели для него непоправимые последствия.

Мой отец, психологический манипулятор и великий кукловод

Моему отцу, великому профессиональному кукловоду, удалось разрушить отношения внутри своей семьи в ходе газлайтинга своего старшего сына. Газлайтинг определяют как вызывание сомнений у человека в его собственном психическом здоровье (вменяемости и адекватности) с помощью психологических манипуляций (я расскажу больше о его вреде в главах 8 и 11). Я иногда задаюсь вопросом, действительно ли мой отец наслаждался тем, что «делал из меня дурака», чтобы утвердить свою газлитическую установку для всей семьи и, что самое печальное, для меня. В конечном счете единственной вещью, которая всегда имела для него значение, была постоянная подпитка вниманием при отсутствии какой-либо ответственности за вред, который он причинял.