Синдром бодливой коровы - [54]

— Черт, я всех вас здесь перепутал.

Когда омоновцы ворвались в квартиру, по очереди перепрыгивая через стонущих милиционеров, доктор неожиданно сказал:

— Ладно, уговорили. Отвезу его в больницу без страхового полиса. Пусть с ним в приемном покое разбираются. — Он снова высунулся на балкон и, засунув пальцы в рот, заливисто свистнул.

Санитар послушно потащил из машины носилки.

— Доктор, по-моему, ему уже лучше, — неуверенно сказала Настя, и тут в комнату ворвались омоновцы.

— Всем руки за голову! — закричала первая «маска». — Лечь на пол!

— Юхани, простите меня! — прошептала Настя, распластавшись на холодном ламинате. — Кажется, я втравила вас в неприятности.

Купцов лежал в кровати неподвижно, изображая беспамятство.

— Я врач «неотложки»! — попытался прояснить свой статус доктор и тут же получил по ребрам.

— Лежите тихо! — приказала Настя.

Судя по топоту, омоновцы обследовали квартиру, после чего вернулись к задержанным.

— Поднимайтесь! — приказали им. — Только без глупостей.

В коридоре снова зашумели, потом в комнату втолкнули санитара.

— Еще один пришел.

Настя непроизвольно посмотрела на часы. Один из омоновцев заметил это и тут же приказал:

— Заприте дверь и стойте тихо. И вы тоже, — бросил он пленникам.

Прошло примерно минуты две, и в замке начал поворачиваться ключ. Затем послышались ругательства, короткие вскрики, и в комнату ввели двух ребят в сине-белых комбинезонах от «КЛС». Ни одного, ни второго Настя ни разу не видела. Конечно, им и в голову не пришло, что «неотложка», милиция и ОМОН сгрудились в интересующей их квартире.

— Мы приехали окна мыть! — возмущались они. — У нас наряд, вот, посмотрите!

— Обыщите их! — взвизгнула Настя, которой страсть как хотелось самой добраться до этих типов. — У них наверняка есть с собой что-нибудь противозаконное.

— Это вы — хозяйка? — грубо спросил один «комбинезон».

— Нет. Я — гостья хозяина.

— А где хозяин?

— Вон он, лежит с разбитой головой. Я пришла в гости, а на нас напал какой-то тип с винтовкой.

— Он выскочил из шкафа в коридоре, — подтвердил окончательно ошалевший доктор.

— Потом прыгнул на соседний балкон, спустился по пожарной лестнице и дал деру, — добавил санитар.

— Вин-тов-ка, — по слогам повторил Юхани и внимательно посмотрел на брошенное оружие, вероятно, пытаясь внедрить поглубже в мозг его название.

В этот момент Купцов застонал и сел на постели.

Окровавленное полотенце свалилось на пол.

— Что здесь происходит? — умирающим голосом спросил он.

— Послушайте, — тут же оживился доктор, — у вас есть страховой полис?

Тут в комнату ввели дрожащую соседку. Она оглядела собравшихся дикими круглыми глазами и сообщила:

— Вот этот здоровый и вот тот в очках глумились над телом. Они его резали ножом и грызли.

— А женщина где была?

— В ногах. — Щеки соседки полыхнули пожаром.

— Она резала и грызла ему ноги?

Та промямлила:

— Я не поняла.

— Тело — это я, — важно заявил Купцов. — И, смею вас заверить, у меня ничего не отгрызено и не отрезано.

* * *

Разбирательство продолжалось несколько часов. Так называемых мойщиков окон из «КЛС» отпустили сразу — у них и в самом деле оказался оформленный по закону наряд на проведение уборочных работ по указанному адресу. «Подстраховались, гады!» — с ненавистью подумала Настя. Оставшиеся в квартире «заложники» хором убеждали омоновцев в том, что преступник сбежал, бросив оружие. Свидетелей было так много и все они были столь единодушны, что дело закончилось простой проверкой документов.

Когда дошли до Юхани, Настя попыталась вмешаться:

— Этот человек приехал к нам в гости из Финляндии.

— Мой документ в гостинице, — важно сообщил Юхани. — Мы можем ехать туда с господами.

— Где ваша одежда? — спросили его.

— Мой одежда есть мой частный собственность, — заявил финн. — Не есть можно ее брать без спросу.

— Посмотрите в кровати и под ней, — велел главный омоновец.

Купцова выпутали из одеяла и водрузили в кресло.

Под подушкой нашли его очки, которые он тотчас же признал своими и водрузил на нос, после чего доктор стал смотреть на него с подозрением. Затем под кроватью обнаружили летний костюм Юхани.

— Не мой вещи, — замотал головой тот.

Настю страшно удивили его слова, потому что именно в этом костюмчике она подобрала его сегодня на автобусной остановке.

— Не мой, — уперся Юхани.

— Финн, говоришь? — переспросил омоновец, листая обнаруженный в пиджаке паспорт. — Не твой, говоришь? А лицо то же самое. Белов Константин Алексеевич. Прописан в матушке-Москве с незапамятных времен, как я погляжу. Откуда же акцент?

— Я хотеть говорить наедине, — заявил Юхани, ни на кого не глядя.

Его вывели в коридор, а Настя под усмехающимися взглядами оставшихся «масок» сделала два шага на цыпочках в ту же сторону.

— Ну, дурил бабе голову, хотел обаять, — журчал, словно родник, Юхани на чистом русском языке. — Бабы, они же все на иностранцев западают. Я уже почти уложил ее в постель, а тут этот придурок с винтовкой!

— Ах ты, змея! — воскликнула Настя, попытавшись прорваться в коридор. Ее не пустили, а мнимый Юхани тут же забился в угол.

Дверь в комнату захлопнули. Настя стала расхаживать туда-сюда и размахивать руками.