Синдром бесконечной радости - [8]

– Куда я денусь? Я и так весь твой, без этих штучек, так что прекрати, не надо.

– Ну все-все, не сердись. – Она села на подлокотник и обняла его за шею.

Игорь положил руку на ее все еще тонкую талию и задышал чаще. Яна понимающе улыбнулась, но отрицательно покачала головой:

– Не сейчас. Я должна отпустить всех, кто есть в доме, а ты должен сделать вид, что спишь в гостевой комнате на первом этаже. Ночью я к тебе сама приду.

– Как в прошлый раз?

– Не надо было медовуху пить, которую Клавдия на стол выставила. Там семьдесят градусов – какой ты после был любовник? Скорее – алкоголик. – Яна взъерошила его волосы и тихо спросила: – А приехал зачем? Случилось что-то?

– Дело к тебе есть. Поможешь – на счет упадет вот такая сумма. – Он порылся в кармане брюк и достал сложенную бумажку, сунул ее в руку Яны, и та, открыв, прикусила губу:

– Это кто у нас такой щедрый?

– Какая разница… а работа нехитрая, тебе как раз по профилю. – Игорь вынул телефон и, покопавшись в галерее, показал Яне фотографию. – Видишь? Я тебе перешлю. Что делать – сама реши, но срок минимальный, дело срочное.

Она пожала плечами:

– Хорошо.

– Только… территориально это далеко на Севере.

– Ничего, – снова своим кротким мягким голосом проговорила она. – Везде есть люди, несущие свет, не только здесь, в Городе Радости.

Игорь закатил глаза:

– Ну просил же! И помни – сумма…

– Не все измеряется деньгами, Игорек. Информацию по объекту когда сбросишь?

– Хоть сейчас, у меня все здесь, в телефоне.

– Хорошо. А теперь иди в гостевую, Клавдия покажет. Я ночью приду.

Город Уйгууна

Уйгууна получила свое название от прииска, существовавшего здесь еще до революции. Так звали дочь самого богатого в округе якута, случайно нашедшего золото и ухитрившегося не только продать огромный самородок русскому промышленнику, но и стать его компаньоном, что для тех времен было практически фантастикой.

Уйгууной звали его дочь, и это имя, как считал отец, и принесло ему такое счастье, потому что на языке якутов оно означает «богатая». Прииск назвали в честь девочки, а затем и поселок, возникший вокруг, и небольшой город, появившийся на его месте.

Правда, самой Уйгууне ее имя не принесло ни богатства, ни счастья – она влюбилась в сына отцовского компаньона, а когда тот женился на воспитанной барышне из Петербурга, сошла с ума и убежала в тундру, где замерзла насмерть.

Эту легенду Анна впервые услышала от мужа, когда впервые приехала в Уйгууну после свадьбы.

– И ты веришь в это? – спросила она тогда, и Владлен, рассмеявшись, подтвердил:

– Конечно! Якутские легенды всегда правдивы.

Слово «тундра» прежде ассоциировалось у Анны только с вечной мерзлотой, бескрайними белыми просторами, где от снега больно глазам, но когда она увидела эту самую тундру весной и летом, то поняла, что ничего более прекрасного, пожалуй, уже и не увидит. Она влюбилась в этот жесткий край с его холодными затяжными зимами, стремительной весной и жарким засушливым летом, июньскими белыми ночами и совсем короткой осенью, наступающей уже в августе.

Первые несколько лет брака Мецлеры продолжали жить в Москве, но потом Владлен решил все-таки перебраться ближе к комбинату, и это не вызвало никаких возражений у его молодой жены, как он сперва опасался, сообщая ей о переезде.

Ее саму удивляла эта внезапно возникшая любовь, но Анна часто во время поездок куда-то за границу или просто в Москву ловила себя на том, что скучает по Уйгууне и считает дни, оставшиеся до возвращения туда.

Она любила этот город так, словно родилась здесь, и старалась сделать все, чтобы и люди, живущие в Уйгууне, чувствовали то же самое, чтобы не уезжали, возвращались – потому что здесь лучше, чем где бы то ни было.

– Анна Андреевна, вы хотели в ночной клуб заехать, – напомнил водитель, и Анна, вздохнув, сказала:

– Нет смысла, Илья. Я не могу держать под контролем все заведения в городе и не могу запретить им обслуживать мою сестру.

– Да отчего же? – удивился водитель. – Как по мне – так запросто. Просто пригрозите, что их замучают проверки, а ведь в каждом заведении, если постараться, можно найти нарушения – любые, на вкус и кошелек. Иногда все средства хороши.

– Нет, дорогой мой, нельзя заставлять людей делать что-то, когда заведомо знаешь, что ты сильнее. Это просто нечестно.

– А что тут нечестного, я не понимаю, действительно? Если Дарине Андреевне откажут во всех клубах…

– То Дарина Андреевна все равно найдет, где выпить, – усталым голосом перебила Анна. – Я не знаю, что с ней делать. И, похоже, ничего так и не смогу.

– А я бы все равно попробовал, – упрямо настаивал водитель. – Будь это моя сестра…

– Вот и порадуйся, что у тебя только брат, и тот маленький пока. – Анна отвернулась к окошку и умолкла.

То, что Дарина стала много выпивать, она заметила давно, примерно с полгода назад, но до сих пор так ничего и не сумела решить. Сестра огрызалась, грозилась сбежать – пришлось спрятать ее паспорт в сейфе на комбинате, приезжала домой поздно.

Иногда Анне казалось, что она запуталась, как рыба в сети, и чем сильнее бьется, тем больше запутывается и вот-вот перестанет дышать, задавленная ячейками из лески.