Синдром Анастасии - [3]

— Одну минутку, дорогая. Мне наконец–то удалось поймать доктора Пателя, и я хочу послушать, что он скажет.

Доктор Реза Патель известный психиатр и нейробиолог. Джудит окинула знаменитость внимательным взглядом. Около пятидесяти лет. Сверкающие из–под нависших бровей умные черные глаза. Лоб, на котором сейчас, когда он говорил, то и дело появлялись морщины. Густая темная шевелюра над смуглым, с правильными чертами лицом. Элегантный серый костюм в тонкую полоску. Помимо Фионы вокруг него, ловя каждое слово, стояли еще пять или шесть человек, на чьих лицах можно было прочесть целую гамму чувств — от неприкрытого скептицизма до благоговейного трепета. Джудит знала, что способность Пателя с помощью гипноза пробудить в пациентах воспоминания самого раннего детства и заставить их точно описать пережитые ими тогда душевные травмы считается величайшим достижением в истории психоанализа за последние двадцать или тридцать лет. Ей было также известно, что его новая теория, которую он назвал «синдром Анастасии», одновременно шокировала и встревожила весь научный мир.

— Я не надеюсь, что мне удастся доказать мою теорию в ближайшем будущем, — продолжал тем временем Патель. — Однако еще десять лет назад многие смеялись над моим утверждением, что гипноз в сочетании со слабыми наркотиками способен разрушить барьеры, воздвигаемые нашим мозгом в целях самозащиты. Теперь же эта теория получила признание и повсеместно осуществляется на практике. Почему какое–то человеческое существо должно годами подвергать себя психоанализу, чтобы докопаться до причин своих проблем, когда все это можно узнать за несколько коротких сеансов.

— Но ведь «синдром Анастасии» — это нечто совершенно иное, не так ли? — раздался голос Фионы.

— Да, конечно. И все же здесь прослеживаются поразительные параллели. — Патель взмахом руки показал на толпу гостей. — Взгляните на собравшихся в этой комнате. Типичные представители creme de la creme[5] английского общества. Умны. Интеллигентны. Прирожденные лидеры. Любой из них мог бы вобрать в себя, подобно сосуду, духовную сущность великих деятелей прошлого. Подумайте только, каким прекрасным стал бы этот мир, если бы мы могли в случае необходимости пользоваться советами Сократа. Я вижу, к нам направляется сэр Стивен Хэллет. По–моему, из него выйдет отличный премьер–министр, но разве мы не чувствовали бы себя спокойнее, зная, что он в любой момент может обратиться за советом к Дизраэли[6] или Гладстону[7]? Что, по существу, они являются его неотъемлемой частью?

Стивен! Джудит быстро обернулась, но Фиона ее уже опередила, устремившись с радостным восклицанием ему навстречу. Окружавшие доктора люди начали постепенно расходиться, однако Джудит, заметив, что за ней наблюдает Хачинсон, решила остаться с Пателем.

— Доктор, если я правильно вас поняла, эту женщину, Анну Андерсон, которая утверждала, что она является Анастасией, лечили от нервного расстройства. И вы полагаете, что во время сеанса, когда она была под гипнозом и находилась к тому же под действием лекарств, ее душа или духовная сущность случайно очутились в том подвале, в России, в момент убийства великой княгини и всей царской семьи?

Патель кивнул:

— Именно в этом и заключается моя теория. Душа великой княгини покинула ее тело, но вместо того чтобы отправиться в лучший мир, вошла в тело Анны Андерсон. Их личности соединились, слились воедино, и Анна Андерсон стала живым воплощением Анастасии, с ее памятью, чувствами и умом.

— А как же личность самой Анны Андерсон? — вырвалось невольно у Джудит.

— Похоже, здесь не возникло никаких конфликтов. Она была очень умной женщиной и, вероятно, добровольно приняла свое новое положение единственной оставшейся в живых наследницы российского престола.

— Но почему Анастасия? Почему не ее мать или одна из ее сестер?

Патель поднял брови:

— Очень тонкое замечание, мисс Чейз. Вы попали не в бровь, а в глаз, точно подметив единственно уязвимое место в моей теории «синдрома Анастасии». Судя по дошедшим до нас сведениям, в том, что касается решительности и силы воли, Анастасия намного превосходила свою мать и сестер. Возможно, остальные приняли смерть со смирением и отправились в лучший мир. Она же не желала уходить, изо всех сил пыталась удержаться в этой временной зоне и сразу же воспользовалась случайным присутствием Анны Андерсон, чтобы вернуться к жизни.

— Вы хотите сказать, что могли бы, в теории, вернуть в этот мир только тех людей, которые не желали умирать и до последнего момента цеплялись за жизнь?

— Вот именно. Поэтому–то в своем рассказе я и упомянул Сократа, которого насильно заставили принять отвар ядовитого болиголова, а не Аристотеля, умершего естественной смертью. И конечно, мое замечание относительно того, что Дизраэли мог бы возвратиться в этот мир, воплотившись в сэре Стивене, было несерьезным. Дизраэли скончался мирно, в своей постели. Однако когда–нибудь, надеюсь, у меня будет достаточно знаний, чтобы возвращать с того света и мирно скончавшихся людей, если нам понадобится их духовное руководство… К нам приближается сэр Стивен, — Патель улыбнулся. — Не могу не сказать вам, что я в восхищении от ваших книг. Ваша эрудиция доставила мне истинное наслаждение.