Символ и ритуал - [36]

В обрядах совершеннолетия девушек нгонде вновь посвящаемых ведет к роднику старшая подруга, уже прошедшая этот обряд. Когда они подходят к развилке троп, старшая девушка наклоняется и проводит три линии на тропе, одну — красную — охрой, означающую менструацию, другую — черную — куском древесного угля, означающую половую нечистоту, одну белую— мукой маниоки — символ половой чистоты [9, с. 39]. Здесь в очередной раз мы видим отношение между водой (центральный мотив) и цветовой триадой.

Д-р Одри Ричарде в книге «Чисунгу» пишет о том, какую важную роль играет цветовая символика в обрядах половой зрелости девушек бемба. Так, керамические эмблемы mbusa, используемые в эзотерических ритуалах для инструктирования вновь посвящаемых, «обычно окрашиваются белым, черным и красным» [20, с. 59]. Большие предметы из необожженной глины украшаются бобами, сажей, мелом и красным красителем, получаемым из древесины бафии яркой [20, с. 60]. Красный порошок бафии яркой в этом ритуале «есть кровь», как сообщили д-ру Ричарде [20, с. 66]. Этот порошок втирают тем, кто испытал опасность, — охотникам на львов или успешно прошедшим испытание ядом. Красный порошок бафии яркой — в некоторых ситуациях явно мужской символ, как, например, когда окрашенные в красное сестры жениха прикидываются самим женихом [20, с. 73]. С другой стороны, mulomwa, род твердой древесины, которая выделяет красный сок, «репрезентирует мужское начало, льва и в некоторых случаях вождя» [20, с. 94]. Однако красное у бемба, как и у ндембу, также обладает женскими коннотациями, поскольку во многих ритуальных контекстах оно означает менструальную кровь. Среди бемба белое означает смывание менструальной крови [20, с. 81]. Все три цвета встречаются вместе в очистительных обрядах ukuya ku mpemba («хождение за побелкой»), когда посвящаемую моют и очищают и ее тело покрывают побелкой. В то же время ком черного ила кладут крестообразно ей на голову и украшают тыквенными семечками и красной краской. Во время всех этих процедур поют такую песню: «Мы сделали девушек белыми, подобными белым цаплям. Мы сделали их красивыми… они теперь убелены от пятен крови… Теперь покончено с тем, что было красным». Этот обряд отмечает собой определенную стадию в ритуале половой зрелости [20, с. 88–90]. В другом эпизоде белые бусины обозначают плодовитость (точно так же, как в ритуалах ндембу) [20, с. 72].

В своей книге «Тайные обряды первобытных убанги» [26] А. М. Вержья следующим образом анализирует цветовую символику обрядов обрезания у манья (или мандья) [26, с. 92]: «Черное (в форме порошка древесного угля) посвящено смерти. Воины, отправляясь на войну, мажут себя сажей. Люди в трауре ходят грязными, они больше не моются. Черное — символ нечистоты, белое — возрождения. Белое предохраняет от болезней. На последней стадии обрядов инициируемые юноши красят себя белым — они стали мужчинами. На церемонии траурной встречи родственники умершего делают то же самое. Белое очищает. Красное — символ жизни, радости и здоровья. Аборигены натирают себя красным для танцев, а те, кто болен, часто проносят его над своими телами».

Цветовая классификация и верховный бог в центральной Африке

Нет. необходимости умножать примеры, все могут ознакомиться с ними по литературе, посвященной африканским обрядам инициации. Но, может быть, стоит вспомнить, что Бауманн [1, с. 12] натолкнулся на ритуальное укрытие (izemba) (которое он назвал «zemba») культа Mung'ong'i в деревне чокве, к северу от верхних касаи, и ему рассказывали, что два больших костра, горящие в этом укрытии, «называются „kalunga“ (что означает бог) и „достигают неба“». Таким образом, мы нашли три цвета, довольно широко ассоциирующиеся с инициациями и обрядами жизненных переломов, — а среди ндембу и чокве, во всяком случае, — и с верховным богом. Из этих трех цветов белый, по-видимому, является доминирующим и однозначным, красный — амбивалентен, ибо он совмещает в себе как плодородие, так и «опасность», черный же — в некотором роде молчаливый партнер, «теневой третий» в смысле противопоставления белому и красному, поскольку он репрезентирует «смерть», «стерильность» и «нечистоту». Однако мы увидим, что в полной своей-семантике черный цвет разделяет определенные значения с белым и красным и не воспринимается как целиком злокозненный. Все три цвета понимаются как реки силы, текущие из общего источника в боге; эти реки пропитывают весь чувственный мир своими специфическими качествами. Более того, они мыслятся как придающие (каждый — свой) специфический оттенок действенности моральной и социальной жизни человечества, так что даже говорится: «Это хороший человек, ибо у него белая печень» или: «Он злой, у него черная печень», в то время как на самом деле печень темно-красного цвета. Хотя можно сказать, что ндембу, как и многие другие простые общности, обладают «праздным богом», этот бог может рассматриваться как активный, поскольку из него постоянно эманируются три принципа бытия, которые обретают символику и видимую форму в бело-красно-черной триаде. Ндембу считают, что проявления этих принципов или сил рассеяны повсюду в природе, в предметах, имеющих эти цвета, таких, как деревья с белой или красной смолой, кора или корни, белые или черные плоды, белая каолиновая глина или красная окисленная земля, черный ил, древесный уголь, белые солнце и луна, черная ночь, краснота крови, белизна молока, темный цвет экскрементов. Животные и птицы приобретают ритуальное значение потому, что их оперение или шкура имеют эти цвета. Даже люди — хотя бы и негры— делятся на «белых» и «черных» в зависимости от нюансов пигментации. Здесь, однако, заключено какое-то моральное различие, и большинство людей возражает против того, чтобы их отнесли к разряду «черных».