— Ты молодец, доча. Быстро учишься.
Раздается голос супруги. Она выходит из кухни держа в перчатках горячий противень и запах ароматной пиццы распространяется по всему помещению…
Хью глубоко вдыхает этот аромат и словно под действием наркотического дурмана наклоняется вперед. Холодный ветер бьет ему по лицу и вот тело наклоняется все сильнее и сильнее переваливается через ограждение, готовое окончательно свалиться в почти бесконечный полет, где конечной станцией будет смерть.
В последний миг он просыпается. Чьи-то руки обхватывают его и поднимают. Страха не было. Времени испугаться у него почти не осталось. Ветер все еще носился чуть выше его головы, но тело уже начало дрожать от прохлады.
— Не так быстро, Хью, — спокойно говорил Фант, только что спасший его от смерти.
— Я… я… что… — доктор снова, только теперь очень осторожно посмотрел вниз и вид громадной высоты чуть было не закружил ему голову. — Черт, — док потер руками глаза. — Я устал. Надо отдохнуть.
Он вошел обратно в комнату и сел напротив стола. Следом вошел и Фант.
— Сходи в «Киммер», — говорил гость, одеваясь и медленно подходя к выходу. — Отец будет рад тебя увидеть. Он всегда рад хорошим людям, по крайней мере он так говорит, а говорит он крайне редко.
Дверь захлопнулась и док опять остался один. Взгляд упал на разбросанные бумаги с бесчисленными расчетами и формулами. Время поджимало и он как никто другой понимал, что если и есть кто-то, кто мог бы ему помочь, то это был Отец.
Тихий и спокойный мужчина был настоящим воплощением того мира, в котором пребывал все время. Он не старел, никогда не появлялся на людях в дневное время и весь свободный час оставался в компании многочисленных женщин, окружавших его со всех сторон и лишь изредка, когда тому хотелось уединения, оставлявших его, уходя бродить по темным коридорам бара. С ним доктор познакомился очень давно, еще до переезда в пригород, но уже тогда ему была известна сила и мощь этого человека. Отец оказался могущественнее, чем ему рассказывали. Его боялись и уважали политики, а простой народ остерегался и справедливо верил в нечеловеческие силы Отца. Его власть выходила далеко за пределы банковских счетов, набитых деньгами, и бесчисленных армий прислужников, готовых убить любого по первому его приказу. Это было нечто, что стояло выше всего этого. Сила, равной которой не существовало в мире. Многие пытались найти ответ, но никому так и не удалось этого сделать. В конце концов, устав от слухов и сплетен, Хью решил сам навестить Отца и был очень сильно удивлен, когда тот рассказал о нем все и даже такие подробности из детства доктора о которых посторонний человек не мог знать вообще.
В этот вечер Хью не был настроен на встречу, но время… оно убегало. Сроки бурным потоком мчались к своему логическому завершению и там, на другом конце бегущей дорожки его ждали арест и тюремная камера.
Наконец, собравшись с мыслями, он вышел из квартиры, спустился по широкой лестнице к лифту и вскоре оказался на земле, в том месте, где люди обычно дожидаются своей очереди подняться в квартиры. Сейчас же там находилось с дюжину давно немолодых людей, мужчин и женщин, косо смотревших на сгорбившегося Хью, быстро прошедшего мимо них и направившегося к пустому такси. Водитель посмотрел в покрасневшие от работы глаза доктора, передал сдачу и задал формальный, давно надоевший ему самому вопрос.
— Куда?
— В «Киммер», — ответил доктор, тут же поймав озадаченный взгляд водителя.
Машина тронулась с места, потом приподнялась на воздушной платформе примерно на полтора метра и быстро понеслась вперед, минуя скопившиеся на земле пробки, загромоздившие все возможные подъезды к назначенному месту.
— Что нового, док?
Хью промолчал.
— Наверное, все плохо, раз в «Киммер» потянуло, — продолжал водитель, — я много слышал всяких баек об этом месте.
— Нда? — выдавил из себя Хью, пытаясь хоть как-то поддержать разговор и еще сильнее не привлекать внимание к своему не самому лучшему состоянию.
— Да глупости всякие.
— Сам то был там?
— Нет, — он покачал головой и немного сбавил мощности гудевших двигателей. Люфтваген заметно замедлился, но продолжал лететь над дорогой, проносясь мимо высотных домов, где горели окна квартир и рабочих кабинетов. — Но был один знакомый — странный парень, сам себе на уме, но умный, черт бы его побрал. Все хотел истины добиться. Искал ее. Говорил, что почти нащупал ее в какой-то формуле, уже был готов доказать ее, но по его словам в последний момент все будто ускользало из его рук; вырывалось, словно камень у этого… как его там… черт, забыл.
— Сизиф?
— Во! Да, именно это! — чуть было не закричал водитель. — Все бредил, как умалишенный какими-то формулами, доказательствами, гипотезами и прочей математической мишурой. Потом несколько раз побывал в этом баре и его как будто подменили. Мрачный стал, неуклюжий. Забывал какой сегодня день недели, число. Я даже сам удивился этому — математик, а в числах путается!
Люфтваген пролетел еще дальше и стал снижаться.
— Плохое это место, док.
— Почему ты так решил? Ты ведь там не был, только твой знакомый.
