Симфонии - [129]

ст. 26. Вдали бесконечные, как жизнь, песни. Пески из невидимого мира. Никто не знает, где они; но они как голос мятели в трубе.

ст. 27. И жалость пела в груди моей: «Братья мои, возлюбленные мои, что сталось с вами!»

§ 8 (Andantino)

ст. 1. Но… рассекает ворон ледащий серую мглу над умершей равниной. Но… рассекает мудрец ледащий серую мглу над равниной усопшей.

ст. 2. Чудо! Осень градовая бежит — та, что стала старухой, бежит.

ст. 3. Чудо! Кто-то проливает яркий луч света.

ст. 4. Вот все, что небеса сделали! Кто-то пролил луч света — вот все, что было от неба. И опять жизнь одна, и без помощи с неба.

ст. 5. Мудрец, кощей, ведун, страдалец!

ст. 6. И встает… Трясясь от мороза, старости… бежит… хрипло шамкая… Говорит новые слова…

ст. 7…Слова новые, да не вещие: еще все потерпят… еще не наполнилась чаша страданий их.

ст. 8…Как труба херувима… Как «глас вопиющего в пустыне» летят новые слова… Чу! кричит в пустыне…

ст. 9…Слова новые, а не вещие… не наполнилась чаша страданий их.

§ 9 (Allegro furioso)

ст. 1. Простуженные сбегаются на зов среди усопших степей. Синяя дымка сгущается на горизонте — признак весны.

ст. 2. Прибежали. Тают снега. Темно-синяя дымка — признак весенней иллюзии.

ст. 3. Как труба херувима… Как глас вопиющего в пустыне…

ст. 4. А многоведун говорит: «Братья — велика ошибка наша, что мира нет. Есть мир; и он — борьба за наслаждение; цель всего — наслаждение».

ст. 5. И слыха́ли братья. И услышав, поверили братья.

ст. 6. Верил сам.

ст. 7. Медный Ужас! Печать Вавилона нечистого!

ст. 8. И будет все печально? Почему оно печально? Жизнь печальна… И все будет печально… И……

ст. 9. И… вот с кубком чар<в>леного вина еле двигающийся мертвец, и еще скелет с гримасой слащавой, пляшет… обняв женщину.

ст. 10. Окружающие поплясывают и подсвистывают и берут себе все.

ст. 11. Немногие разбирают все. А те, что ничего не получили, идут и дерутся.

ст. 12. Пожирает сын старика своего. Мать детей пожирает своих.

ст. 13. Медный Ужас! Печать Вавилона проклятого!

ст. 14. Что-то красное, липкое, воровское и пламенное.

ст. 15. Чу! Слышите? Чу! Слушайте! Будто огненный мир зажигается, будто пробивается пламень из самого ада и запахиваются тучей небеса.

ст. 16. Тогда вижу убогих я в мантиях пламенных; тогда вижу калик в мантиях пламенных. Вакхический танец калик распаляет.

ст. 17. Но еще вижу я других,

ст. 18. которые в грязи; которые в рубище; которые все заросли допотопными космами.

ст. 19. Те идут на пляшущих.

ст. 20. И берут камни, и побивают пляшущих; и берут камни, и побивают мантии красные.

ст. 21. Бьют друзей. Каждый за всех против одного, и один против всех.

ст. 22. И запахиваются небеса тучей черной, словно пламень пробивается из ада.

ст. 29. Словно метеоры над землей повисли.

ст. 30. Словно Грозящий и Бредовый накатился на землю.

ст. 31. Пожирает сын старика своего. Мать пожирает детей своих.

ст. 32………А летает ворон ледащий; окровавленным клювом раздирает сердца неимущих.

ст. 33. Корона из камней самоцветных на голове его пернатой.

ст. 34. Выедает глаза ворон черный с воронами черными и женам.

ст. 35. Выедает глаза ворон черный с воронами подвластными и старцам.

ст. 36. Выедает глаза ворон черный с воронами подвластными и детям.

ст. 37. Глохнет все от горделивого граянья.

ст. 38. И над всей свалкой я вижу гиганта: рака придирчивого, что держит мир меж клешней своих.

ст. 39. Тогда побивают сильные слабых; богатые бедных, а тех самый богатый.

ст. 40. И говорит тот — самый богатый: «Я царь, я и Бог; свято сверхумие мое!»

ст. 41. Так говорит ворон ледащий, пес и рак; и все поклонились ворону ледащему, псу и раку. И все с трепетом, и все с ненавистью тайной поклонились раку и псу.

ст. 42. Были они слепы. И был он зряч.

ст. 43…Но не так, не так: был он самый слепой.

ст. 44. А не слыхали ль вы, мои братья, как слепой кривых вел, как кривые видели обоими глазами?..

ст. 45. И воцарился он… И был он Богом.

§ 10 (Adagio)

ст. 1. Голубое озеро. Лотос на озере. Все храмы по берегу и дворцы.

ст. 2. И дворцы сверхчеловеку. И сверхчеловеку те храмы.

ст. 3. И, Боже мой, Боже мой! Все в небесах онемело. В синей да́ли грозные зарницы. А близ заката серебряно-бледного Кто-то Гигантский в два взмаха взлетел куполом облачным. Мощным зигзагом стоит в небе Гигантский и Бледный над закатом серебряным в небесах.

[ст. 3. Все замерло. Все ждет того, чего не миновать больному ребенку.

ст. 4. Сохрани, Боже, род людской. Да будет Тихий Крест Твой над миром.]

§ 11 (Allegro doloroso)

ст. 1. Терраса белого мрамора. Черные рабы играют на гуслях. Влагой дышат водометы. Горизонт в луне. Воспаленная зноем луна. Глядит она знакомым рылом из тучи. Смотрит ужасом, глупая.

ст. 2. Из дальних лесов рев слонов, гром львиный с визжанием тигриным.

ст. 3. И песня! И черная песня рабов!!

ст. 4. Слушает песню ребенок — и плачет; слушает песню рак — и плачет; слушает песню проклятый — и плачет. Рабы поют.

ст. 5. И выходят тени в дымных мантиях. Словно туман встает над землею. И вздыхает, и стелется.

ст. 6. Призраки выходят в золотых венцах. Гусли в руках у певцов [мировой скорби] [мерзости].

ст. 7. Поют они о злодеяниях старого рака. Поник рак седой бородой и кудрями седыми.