Сильвия и Бруно - [26]

Судьбу не можешь ты хулить!

Ты уважаем там и здесь,

Не носишь рвань и вроде сыт;

Ещё и средства, вижу, есть

В цирюльне подзавить усы;

Хоть Благородством ты и впрямь,

Сказать по правде, обделён, —

Путь Чести короток и прям,

Хоть неудобен, точно, он!“

А Питер: „Да, я в свете свой,

И с голодухи мне не выть,

И ухитряюсь в выходной

Усы нафабрить и завить.

Но мой доход ничтожно мал,

Увы, совсем не по трудам.

А посягать на капитал

Так неудобно — знаешь сам!“

А Пол — своё: „Плати же долг!

Расписку сам же ты мне дал!

И что с того, не взять мне в толк,

Что он проглотит капитал?

Ты мне был должен час назад,

Однако, дружество любя,

На это я закрыл глаза

И ШТРАФА НЕ ВОЗЬМУ С ТЕБЯ!“

Воскликнул Пит: „Вот это друг!

Продам я галстук сей же миг!

Продам я пару лучших брюк

И выходной продам парик!“

Решил он с этим поспешить —

Распродал быстро что кому.

При этом становилось жить

Всё неудобнее ему.

Совсем поизносился Пит —

Скелет, да кожа лишь на нём.

В слезах он через год вопит

„Ты обещал мне, Пол, заём!“

А Пол: „Смогу — так выдам чек;

Лишь соберу деньжат опять.

Ах, ты везучий человек!

Тебе ли, Питер, горевать!

Да, у меня живот большой,

Но я тому отнюдь не рад:

Давно уж нет охоты той,

Когда к обеду мне звонят.

Но ты счастливее, дружок:

Как мальчик, худенький на вид;

Приятно действует звонок

На твой здоровый аппетит!“

Ответил Питер: „Знаю сам,

Каких я преисполнен благ;

Их все я с радостью раздам,

Когда возьмёт какой дурак!

Ты мнишь — здоровый аппетит,

Скажи-ка лучше — волчий глад;

Такой тоской звонок звучит,

Когда не для меня звонят!

Одет я — нищему под стать,

Мои ботинки — просто стыд;

Ах, Пол, да мне бы фунтов пять,

Чтоб я обрёл приличный вид!“

А Пол: „С чего ты слёзы льёшь?

Какой упаднический тон!

Никак ты, видно, не поймёшь,

Что благодатью осенён!

Перееданье не грозит,

Костюм так живописно рван!

А голова тогда болит,

Когда деньгой набит карман.

Воздержан ты — гордись собой,

Ведь это высшее из благ.

Признай же — образ жизни твой

Весьма удобен — что, не так?“

Ответил Пит: „Готов признать

Глубины мудрости в тебе.

Однако должен указать

Несообразность, даже две.

Ты мне ни шиллинга не дал,

Моей распиской заручась

Когда ж расплаты срок настал —

Явился точно в день и час!“

„Несправедлив ты, — молвил Пол, —

Ведь тут вопрос в защите прав:

Когда вернуть мне нужно долг,

Я пунктуален, здесь ты прав.

Пусть каждый платит по счетам;

А кто поднакопил деньжат —

Тот, право, выбирает сам,

Когда удобнее ссужать!“

Раз Пит обедал сухарём

(Давно он хлеба не держал),

Как Пол стремглав ворвался в дом

И руку дружески пожал.

„Чужих не нужно, — молвил Пол, —

Во избежание обид.

Хоть я юриста и привёл,

Но он за дверью постоит.

Давно в нужду ты впал, мой друг!

Но, сколько бедность не являл,

Тебя чуждались все вокруг,

А я тебя не оставлял!

С годами опустел твой дом,

И столько слёз ты в нём пролил;

Но вспомни, брат, — при всём при том

Как я к тебе благоволил!

Не просто так пришёл я, друг!

Придумал я отличный ход.

Он стоит многих тех услуг,

Что делал я за годом год.

Но про меня — ни-ни, молчок —

Хоть много сделал я чего:

Сильнее, чем любой порок,

Я ненавижу хвастовство!

Я столько тратил с детских лет,

Чтоб помогать друзьям во всём!

Как и тебя — других от бед

Я спас первоапрельским днём!

Ты был последним! Истощась,

Уж мой закончился запас.

Но Благородство — это страсть!

ТЕБЯ СПАСУ И В ЭТОТ РАЗ!“

„Не надо, — добрый Пит сказал,

Стерев слезу, ему в ответ. —

Ведь ты и так меня спасал

На протяженье стольких лет!

Ты так любезен, что заём

Ты предлагаешь мне опять;

Но только, друг, удобства в нём

Большого нет — ни дать, ни взять!“»

— В этом-то и заключается разница между удобным и неудобным. Теперь, надеюсь, тебе понятно? — спросил Другой Профессор, ласково глядя на Бруно, который сидел рядышком с Сильвией на полу.

— Да, — очень тихо отозвался Бруно. Столь короткий ответ был совершенно не в его характере, просто в настоящий момент, как мне показалось, мальчик был порядком утомлён. И в самом деле, он взобрался к Сильвии на колени, склонился головкой к её плечу и прошептал: — Какое длинное стихотворение!

ГЛАВА XII Музыкальный Садовник

Другой Профессор с беспокойством посмотрел на него.

— Маленькое существо должно лечь в кровать, и лучше сразу, — авторитетно заявил он.

— Почему сразу? — спросил Профессор.

— Потому что по частям его всё равно не уложишь, — ответил Другой Профессор.

Его коллега только руками всплеснул.

— Видала? — обратился он к Сильвии. — Кто ещё способен столь же ловко выдумать довод? Конечно, он не сможет лечь по частям! Если разделить его на части, ему не поздоровится.

Это замечание резко вывело Бруно из оцепенения.

— Не хочу я, чтобы меня делили на части, — решительно заявил он.

— Нет-нет, достаточно будет просто показать это на графике, — сказал Другой Профессор. — Изображу вам сию секунду, вот только мел немного притупился.

— Осторожнее! — в тревоге воскликнула Сильвия, когда он весьма неуклюже принялся его затачивать. — Вы себе палец отрежете, если будете так держать нож!

— А когда отрежете, дадите мне? — снова встрепенулся Бруно.[15]

— Должно выглядеть примерно так, — сказал Другой Профессор, торопливо вычерчивая на классной доске длинную линию со стрелкой на конце и помечая её возле стрелки буквой x. Посередине линии он поставил жирную точку и обозначил её буквой А. — Сейчас объясню. Если ось «икс» разделить надвое в точке А, мы получим две полуоси, которые…