Силуэты. Стихи - [2]

Зачем даёшь понять, что близок наш конец?

* * *

Эта нежная роза – невольница в грубом

стакане, Жизнь её – как скакун, продолжающий бег

на аркане:

Пыль столбом и горячая горечь полыни…

Красота убивает, когда приближается к грани.

* * *

О, виночерпий, наполнивший кубки вином!

Всё измеряешь ты выпитым нами вином.

Радость – мираж, уплывающий в мареве горя.

Горе и радость твоим заливаем вином.

Читая Бунина (по мотивам рассказа «Суходол»)

Было ли, милый?.. Милый мой, было!..

Сердце в тоске и обиде изныло;

Как я хотела забыть – не забыла…

Горше тебя – никого не любила.

Помнишь ли, милый, старую ригу —

Не воротиться сладкому мигу.

Не возвратиться тайному зову.

Не повториться прошлому снова.

Быть бы хотела зелёной травою.

Во поле чистом шептаться с тобою.

Быть бы хотела я гривой коня.

Чтобы ты ласково гладил меня.

Падают ягоды спелой малины.

Нет мне покоя вечером длинным —

Ждать – не дождаться тёплого слова…

Милый, придётся ли свидеться снова?

Было ли, милый?.. Милый мой, было.

Словно во сне я с тобой говорила.

Словно во сне быть счастливой могла:

Пропасть меж нами навек пролегла…

Николаи Гумилев

1.

Клубится пыль под сапогами

И под копытами копей,

Чтоб выпадать потом веками

Осадком окаянных дней.

Ни звонкой сабли злобный высверк,

Как в камне блёстками слюда,

Ни одиночный ночью выстрел —

Ничто не канет без следа.

Мир искушён в преображенье.

Но, жизни будущей пролог.

Строка поэта – продолженье

В пыли оставленных дорог.

2.

Словно Ромул и Рем припадаем

к «Бродячей собаке»,

В вечной жажде признанья терзая

сухие соски.

За клыкастостью строк – нещенячья

готовность к атаке

От избытка ли чувств или от

безысходной тоски…

Скороцветия уз и союзов поспешных

распады…

Отражением взглядов бездонностью душ

говорим,

в огнедышащих горнах скандалов кипят

эскапады

И за каждой из них – каждый спорящий

строит свой Рим.

Над плебейством строки проступают

патриции духа —

Луноходы земных и пустынники лунных

дорог;

На вселенскую музыку держит настроенным

ухо

Всяк вошедший под своды «Собаки» пророк.

Анна Ахматова

В белом камне гордый лик

Остриём резца очерчен,

Но – и в камне – лик не вечен,

Как не вечен света блик:

Миг меняет блика лик…

Ждать ли отклика без клика

От изменчивого блика

Света, павшего на лик?..

Подползает к лику мох

Опрокинутых величий

Эхом дольних пограничий —

К лику таинства эпох.

Ольга Берггольц

Когда и я бывал за гранью света

И замерзал в полярной полумгле,

Стихи Берггольц накладывали вето

На тень минутной слабости во мне.

И снова голос музы Ленинграда

Звучал во мне как строгий метроном

И строк Берггольц щемящая отрада

Вновь согревала искристым вином.

Проходит всё… И слово горькой тризны

В небытиё уйдёт в урочный час:

Вновь муза Ленинграда – муза Жизни

Победным словом осеняет нас!

Михаил Дудин

Бронзовея, прямые, как совесть.

Смотрят старые сосны в закат.

М. Дудин

«Бронзовея, прямые, как совесть.

Смотрят старые сосны в закат»;

Каждый день – как отдельная повесть.

Каждый ствол – как отдельный солдат:

Знает место своё в обороне.

Прочен в деле, не резов в речах.

Серебрятся могучие кроны.

Утопая в закатных лучах.

Жала пуль и осколков в древесных

До поры затаились телах.

Что же ныне в ряды неуместных

Встали речи о ратных делах?..

Бередят засмолённые раны.

Отнимая покой по ночам

И скрипят старики-ветераны,

Не спеша обращаться к врачам:

Что теперь о свинцовых привесках,

О довесках осколков стальных —

Бьётся новое время в подлесках.

Как в истерике, в ритмах шальных:

То ли хмари болотной завеса.

То ли мозглый холодный туман

Обнимает подножие леса.

Наводя на деревья дурман…

Только в кронах всё резче суровость

Их судьбы позади перекат…

«Бронзовея, прямые, как совесть.

Смотрят старые сосны в закат.»

Герман Гоппе

1.

Надежд слепая круговерть

Коснувшись вскользь, промчится мимо.

Непоправима только смерть,

Всё остальное – поправимо.

Непоправим бросок в висок

Свинца на тонкой струйке дыма.

Непоправим на волосок —

Всё остальное – поправимо.

Всё поправимо… Пыль и прах

Избудут униженье Рима:

Державный гнёт и рабский страх,

И остальное – поправимо.

К пещере каменной пыля

В скале, пробитой караимом.

Телег кривая колея

И в наше время поправима.

Всё поправимо до черты.

До планки, поднятой тобою.

До той поры, пока что ты

Не утерял готовность к бою.

Когда же, смертью смерть поправ

И дела светлого во имя

Ты прорастёшь средь буйных трав.

Неповторим непоправимо.

Души беспечный мотылёк

Вспорхнёт с ладони серафима

И новой жизни уголёк

Займётся вновь необоримо

И кто-нибудь с душой твоей.

Как с телевизором в прокате.

Начнёт отсчёты новых дней

И так же жизнь свою прокатит —

И, может быть, поймёт, дыша

Перед концом неумолимым —

Неповторима лишь душа.

Лишь смерть души непоправима.

2.

По живому справляют поминки,

Попирая российские ГОСТы.

Как в атаке, летят без заминки

Перекрёстно звучащие тосты.

Что за странная, право, утеха —

Где б слезам низвергаться в подойник.

Над собой, не жалеючи смеха.

Изгаляется дерзкий покойник.

Брошен вызов и свету, и мраку.

Вызов брошен и смерти, и жизни —

В пику вечным унынью и страху

Ироничность гуляет на тризне.

Отодвинув дверную защёлку.

Опершись на косу в коридоре.

Смерть пытается в узкую щёлку

Ухватиться за суть в разговоре.

За столом полон водки половник —

Так и ходит, и ходит по кругу;

Подливает в стаканчик виновник