Сильнее только страсть - [85]

Шрифт
Интервал

Увидев ожидающего ее Питера, она удивилась.

– Питер! – воскликнула она. – Ты прибыл с сестрой Марией? Что же раньше не нашел меня?

Он был заметно смущен и ответил не сразу.

– Ну... я не знал, – проговорил он, – помнишь ты меня еще или нет, Лия.

Он назвал ее именем, как много лет назад, когда они часто состязались в умении владеть оружием и почти ни разу, к своему удивлению и огорчению, он не выходил победителем.

Что-то в его голосе насторожило ее, заставило опустить глаза, он же вдруг схватил ее за руку и почти закричал:

– Ответь мне!

Она высвободила руку, прямо взглянув ему в лицо, и сказала:

– Вот ты и стал взрослым, Питер. Только не заставляй меня пожалеть о том, что мы снова встретились.

Его взгляд из настойчивого стал умоляющим, голос зазвучал так же:

– Я хочу услышать, помнила ли ты обо мне хоть чуть – чуть... Я прямо сохну по тебе, с той поры как ты покинула.

– Виндзор. Веришь мне?

Ей хотелось пожалеть его, произнести какие-то ласковые слова, но было неприятно такое открытое проявление слабости с его стороны, и она сухо и решительно сказала:

– Питер, мы были партнерами по тренировкам, и только. Больше никем. Я не любила тогда ни одного мужчину, но если бы полюбила, им стал бы не ты, а мой теперешний муж... Дай мне пройти, пожалуйста!

Он отступил в сторону, его оглушили прямые жестокие слова, поразил тон, каким она их сказала.

Она молча пошла вперед, а он остался на месте, провожая ее недобрым взглядом.

Со стороны лесной опушки на них смотрел с нескрываемым любопытством другой мужчина, а затем повернулся и зашагал по дороге к селению. Внезапно начался сильный снегопад.

Агнес Карлейль и Джейми Джилли наконец-то обвенчались в Гленкирке в церкви Святого Коломбы и стали мужем и женой.

Граф Джон Карлейль с легким сердцем отдал свою сестру ее нареченному. Старый Джок Джилли радовался больше всех – теперь у них в доме появится женщина, которая в свое время принесет ему внуков.

Он не знал, что вот уже три недели, как его невестка беременна.

Что касается Джиллианы, она никак не беременела, вызывая глубокое, но тайное огорчение Джона, который лелеял надежду стать отцом и, чтобы дал Бог, его супруга и ребенок остались в живых. Он часто думал о наследнике, продолжателе рода Карлейлей, но его любовь и страсть к Джиллиане не становились меньше от мысли, что она, быть может, бесплодна. Что ж, на все воля Господа.

Однако в его доме среди прислуги и домочадцев, где всегда все знали друг о друге, даже то, чего никогда не было, сложилось мнение, что хозяин мучительно страдает из-за бесплодия жены и что такая ложка дегтя может окончательно замутить бочку с медом их хрупкого семейного счастья.

Суждения подобного рода дошли и до ушей сестры Марии, и однажды она решила поговорить с Джиллианой о детях. Она бы поделилась своими мыслями и с Уолдефом, но тот проводил зимние месяцы с братьями-монахами в аббатстве Мелроуз, где по возможности продолжал попытки выяснить что-то более явственное о том, кто же все-таки предал отца Джиллианы. В Гленкирк он собирался вернуться только с началом весны.

Итак, в один из зимних дней, когда они сидели в большой комнате на верхнем этаже замка за рукоделием, сестра Мария спросила Джиллиану:

– У тебя были в этом месяце регулы?

Та уколола себе палец – столь неожиданным показался вопрос в устах монахини.

– Да, – ответила она, не поднимая головы. – Не очень сильные, но все как обычно.

– А ты усердно молишься, чтобы Господь наградил тебя ребенком?

Сестра Мария отложила вязанье – алтарный покров – на колени и задала следующий вопрос, еще сильнее смутивший Джиллиану:

– Скажи, дитя мое, возможно, твой муж... он не доставляет тебе удовольствия?

– Он доставляет мне удовольствие, – отчетливо, но все так же не глядя на монахиню, произнесла Джиллиана.

Однако она не ответила на первую часть вопроса – насчет молитвы, что не осталось незамеченным монахиней, которая продолжала:

– Ты ведь знаешь, конечно, как твой супруг хочет ребенка. Надеюсь, ты ничего не делаешь, чтобы его не было?

Марию обрадовало выражение ужаса, появившееся на лице племянницы, резко вскинувшей голову.

– Господи Иисусе! – воскликнула Джиллиана. – Никогда в жизни я не могла бы о таком даже подумать! Не дай Бог, чтобы такое случилось с любым, кто должен родиться, не только с ребенком милорда!

– Тогда молись, Джиллиана. Быть может, Господь ожидает, когда ты попросишь его о такой милости.

Джиллиана снова опустила голову, но даже упавшие ей на лицо волосы не сумели скрыть выступивших слез.

– Я не могу, – прошептала она. – Ведь если Господь услышит и даст мне ребенка, меня не возьмут больше в наше войско, когда начнутся новые сражения.

Мария все поняла, и ее ужаснул разлад в душе племянницы между женщиной-матерью и женщиной-воином. Она порывалась что-то сказать, но что тут скажешь?..

Единственное, что она может сделать, – истово молиться за нее, вместо нее – так же, как делала, когда желала своей племяннице достойного супруга, кто избавил бы ее от бесчестья незаконнорожденности.

Глава 16

С приходом весны, как и было ранее задумано, брат Уолдеф посетил нескольких предводителей кланов, в том числе самого Роберта Брюса в Канроссе, откуда сейчас и возвращался в Гленкирк. Брюс решил ехать вместе с ним: ему хотелось повидать Карлейля.


Рекомендуем почитать
Поединок

Восемнадцатый век. Казнь царевича Алексея. Реформы Петра Первого. Правление Екатерины Первой. Давно ли это было? А они – главные герои сего повествования обыкновенные люди, родившиеся в то время. Никто из них не знал, что их ждет. Они просто стремились к счастью, любви, и конечно же в их жизни не обошлось без человеческих ошибок и слабостей.


Возлюбленные уста (Мария Гамильтон - Петр I. Россия)

Ревнует – значит, любит. Так считалось во все времена. Ревновали короли, королевы и их фавориты. Поэты испытывали жгучие муки ревности по отношению к своим музам, терзались ею знаменитые актрисы и их поклонники. Александр Пушкин и роковая Идалия Полетика, знаменитая Анна Австрийская, ее английский возлюбленный и происки французского кардинала, Петр Первый и Мария Гамильтон… Кого-то из них роковая страсть доводила до преступлений – страшных, непростительных, кровавых. Есть ли этому оправдание? Или главное – любовь, а потому все, что связано с ней, свято?


Страсти-мордасти (Дарья Салтыкова)

Эпатаж – их жизненное кредо, яркие незабываемые эмоции – отрада для сердца, скандал – единственно возможный способ существования! Для этих неординарных дам не было запретов в любви, они презирали условности, смеялись над общественной моралью, их совесть жила по собственным законам. Их ненавидели – и боготворили, презирали – и превозносили до небес. О жизни гениальной Софьи Ковалевской, несгибаемой Александры Коллонтай, хитроумной Соньки Золотой Ручки и других женщин, известных своей скандальной репутацией, читайте в исторических новеллах Елены Арсеньевой…


Любезная сестрица (Великая княжна Екатерина Павловна)

Эпатаж – их жизненное кредо, яркие незабываемые эмоции – отрада для сердца, скандал – единственно возможный способ существования! Для этих неординарных дам не было запретов в любви, они презирали условности, смеялись над общественной моралью, их совесть жила по собственным законам. Их ненавидели – и боготворили, презирали – и превозносили до небес. О жизни гениальной Софьи Ковалевской, несгибаемой Александры Коллонтай, хитроумной Соньки Золотой Ручки и других женщин, известных своей скандальной репутацией, читайте в исторических новеллах Елены Арсеньевой…


Золотой плен

Историк по образованию, американская писательница Патриция Кемден разворачивает действие своего любовного романа в Европе начала XVIII века. Овдовевшая фламандская красавица Катье де Сен-Бенуа всю свою любовь сосредоточила на маленьком сыне. Но он живет лишь благодаря лекарству, которое умеет делать турок Эль-Мюзир, любовник ее сестры Лиз Д'Ажене. Английский полковник Бекет Торн намерен отомстить турку, в плену у которого провел долгие семь лет, и надеется, что Катье поможет ему в этом. Катье находится под обаянием неотразимого англичанина, но что станет с сыном, если погибнет Эль-Мюзир? Долг и чувство вступают в поединок, исход которого предугадать невозможно...


Роза и Меч

Желая вернуть себе трон предков, выросшая в изгнании принцесса обращается с просьбой о помощи к разочарованному в жизни принцу, с которым была когда-то помолвлена. Но отражать колкости этого мужчины столь же сложно, как и сопротивляться его обаянию…


Дар

Брак юных Натана Уинчестера и Сары Сент-Джеймс был заключен по приказу короля, решившего навеки связать родственными узами два враждующих клана. Ему было четырнадцать лет, ей – ….Но сразу же после свадьбы супруги разъехались… чтобы встретиться лишь четырнадцать лет спустя.


Черный маркиз

Один из лучших женихов Лондона, дуэлянт, не знающий поражений, красавец — таков был неотразимый маркиз Родгар. Однако блистательный светский лев поклялся НИКОГДА не поддаваться женским чарам, НИКОГДА не связывать себя узами брака — и долгие годы свято держал свою клятву…До того дня, когда по воле короля он стал защитником графини Дианы — красавицы, в которой слились воедино прелесть прирожденной соблазнительницы и яростная независимость женщины, имевшей все основания не доверять представителям противоположного пола.


Рабыня страсти

Печальная судьба уготована юнги кельтской красавице Риган — она жертвует целомудрием ради сестры, заменив ее на брачном ложе, после чего отправляется в монастырь.Однако из убогой кельи Риган попадает в руки работорговца, а затем — в гарем. Там девушке предстоит постигнуть науку любви, а пламенный и нежный Карим-аль-Малина должен превратить ее в лучшую рабыню халифа. Но, рискуя навлечь на себя гнев восточного владыки, учитель и ученица влюбляются друг в друга.


Герцог и я

Красивый, как античный бог, и баснословно богатый Саймон Бассет, герцог Гастингс, был вожделенной добычей для всех незамужних аристократок Лондона — но не имел ни малейшего желания прощаться с радостями холостяцкой жизни.Прелестная Дафна Бриджертон отлично понимала, чтобы сделать выгодную партию, необходимо прежде всего обзавестись — пусть даже только для вида — блестящим поклонником.Так появляется в свете эта парочка. Однако лукавая судьба смеется над людской хитростью — и очень скоро «боевой союз» Саймона и Дафны превращается в подлинную, жгучую страсть, а старательно разыгрываемая ими любовь внезапно оказывается любовью истинной…