Сильнее страха - [15]

— Ровным счетом ничего! При чем тут вы? Я просто задумался, — пробормотал Эндрю, плохо скрывая смущение.

— Я изучаю историю Индии. Вас это интересует?

— Вы преподаватель истории?

— Нет. Вы что, из полиции?

— Нет, я журналист.

— По финансовой части?

— С чего вы это взяли?

— Ваши часы. Не видела, чтобы люди этого круга позволяли себе подобные игрушки.

— Это подарок моей жены — бывшей…

— Неужели она вас обманула?

— Нет, это я ее обманул.

— Можно мне вернуться к работе? — взмолилась она.

— Разумеется. Не хотел вам мешать. Поблагодарив его, она снова погрузилась в чтение.

— Репортер, — счел нужным уточнить Эндрю.

— Не хочется быть невежливой, но мне важно сосредоточиться на моей работе, — ответила она.

— Почему Индия?

— Думаю рано или поздно туда отправиться.

— В отпуск?

— Кажется, вы не оставите меня в покое, — проговорила она со вздохом.

— Почему, оставлю. Даю слово молчать. С этого момента — больше ни слова. Крест поцеловал бы, если бы носил.

Эндрю сдержал слово и просидел молча весь день. Когда его соседка встала — до закрытия оставался еще час — он попрощался с ней безразличным кивком.

Уходя, Эндрю схватил со стола библиотекаря книгу, только что оставленную очередным читателем, и положил под обложку двадцатидолларовую бумажку.

— Мне нужна только ее фамилия.

— Бейкер, — прошептал Ясин, прижав книгу к груди.

Эндрю достал из кармана джинсов еще одну купюру с портретом Эндрю Джексона.

— Ее адрес?

— Мортон-стрит, шестьдесят пять, — ответил шепотом Ясин, пряча деньги.

Эндрю вышел из библиотеки и зашагал по Пятой авеню. На тротуаре было не протолкнуться. Поймать в такой час такси нереально. Он заметил молодую женщину из читального зала на углу 42-й улицы: она тщетно пыталась остановить какую-нибудь машину. У тротуара затормозил черный «Форд Краун Виктория», водитель наклонился, предлагая ей свои услуги. Эндрю приблизился на достаточное расстояние, чтобы расслышать цену. Она села на заднее сиденье, и длинный автомобиль влился в сплошной поток.

Эндрю добежал до Шестой авеню, спустился в подземку, сел в поезд линии «D» и через четверть часа сошел на остановке «4-я Западная улица». Оттуда было рукой подать до бара «Генриетта Хадсон», который он предпочитал другим за богатый выбор коктейлей. Заказав у стойки имбирный эль, он уселся на табурет у окна, чтобы наблюдать за перекрестком Мортон-стрит и Гудзон-стрит и ломать голову, что заставило его предположить, будто молодая женщина поедет из библиотеки прямо домой, а главное, чего ради он сам сюда притащился — в этом не угадывалось ни малейшего смысла… Как следует поразмыслив о том и о другом, он пришел к выводу, что сходит с ума от скуки. Он оплатил счет и отправился в автомастерскую к Саймону — тому как раз пришло время уходить домой.

Через несколько минут после его ухода длинный черный «форд» высадил Сьюзи Бейкер перед ее домом.

* * *

Въезд в гараж был уже закрыт металлической шторой. Эндрю ускорил шаг. Вскоре он увидел у тротуара Саймона, засунувшего голову под капот «студебекера».

— Как ты кстати! — сказал ему Саймон. — Не заводится, хоть плачь! В одиночку мне его в гараж не затолкать. Меня приводит в ужас мысль, что придется бросить его здесь на всю ночь.

— Мне бы твои заботы, старик!

— Это мой кормилец — как же мне о нем не заботиться?

— Никак его не продашь?

— Как раз продал — и получил назад от коллекционера, взявшего взамен «одсмобил» 1950 года. Своя клиентура — великое дело в моем ремесле! Ну, взяли?

Эндрю уперся руками в багажник «студебекера», Саймон опустил стекло и схватился левой рукой за дверцу, а правой за руль.

— Сломался?

— Понятия не имею. Завтра покажу механику.

Они закатили машину в гараж и отправились ужинать в ресторанчик «Мэриз Фиш».

— Я решил вернуться на работу, — объявил Эндрю, садясь за столик.

— Давно пора!

— И перееду жить к себе.

— Никто тебя не заставляет.

— Никто, кроме тебя.

Эндрю продиктовал официантке свой заказ.

— О ней что-нибудь слышно?

— О ком? — спросил Саймон.

— Сам знаешь.

— Нет, у меня нет о ней никаких известий. Откуда?

— Ну не знаю… Просто надеялся.

— Страница перевернута, она не вернется. Ты причинил ей слишком сильную боль.

— Вечер во хмелю, дурацкое признание… Тебе не кажется, что я уже сполна за это расплатился?

— Меня можешь не спрашивать, рассказывай все это ей.

— Она куда-то переехала.

— Не знал. А ты откуда знаешь, если не имеешь от нее вестей?

— Брожу иногда под ее окнами.

— Случайность?

— Да, иногда случайно забредаю…

Эндрю хмуро смотрел через стекло на темные окна собственной квартиры.

— Ничего не могу с собой поделать, это сильнее меня. Есть места, бередящие память. С ней я пережил самые счастливые мгновения своей жизни. Вот и шатаюсь у нее под окнами, посиживаю на лавочке, предаюсь воспоминаниям. Иногда вижу нас вдвоем — две тени, входящие в дом с покупками, сделанными в магазинчике на углу. Слышу ее смех, ее шутки, смотрю на то место, куда она всегда ставила пакет, ища ключи. Бывает, даже встаю с лавочки, вроде как поднять ее пакет, — в сумасшедшей надежде, что дверь откроется и жизнь продолжится с того момента, когда прервалась… Идиотизм, конечно, но мне от этого так хорошо!