Сильнее смерти - [9]
Против двери идут уже последние вагоны эшелонов. Костя, плечом отбросив взвизгнувшую дверь, стремительно пролетает на носках перрон и, ухватившись за скобу, вскакивает в теплушку с лошадьми.
Двое вестовых бросаются с тюка прессованного сена, злобно замахиваются на Костю.
Лошади, гулко перебирая ногами, вскидывают над барьерами морды с трепетными розовыми ноздрями, остро прядают ушами.
- Отстал! — виновато улыбаясь, говорит Костя, переводя дух и успев уже - взглядом одним - осмотреть теплушку: на тюках сена свалены офицерские седла с кованными медью луками и отдельно простые драгунские. «Лошади командования», отмечает про себя.
- Почему без погон? — тычет вестовой постарше, в английском буро-зеленом мундире. Закрученные рыжеватые усы угрожающе топорщатся.
«Халуй! Шкура!» решает Костя, взглянув в свинцовые его глаза, и, прижав к сердцу руки, кричит:
- Братцы, не губите! До своих в Керчь еду! Дядька там в госпитале! Что же мне - пропадать тут? Поездов нет...
Молоденький вестовой смотрит с участливым любопытством.
Выдернув из кармана бумажник, Костя сует его старшему.
- Господин ординарец! Я вам заплачу! Христа ради...
У того жадно вспыхивают глаза. Рука тянется к деньгам и вдруг взлетает к колечкам рыжих усов. Покосившись на другого вестового, он строго говорит:
- Чего еще выдумал! Документы давай!
- Будьте так ласковы, господин ординарец! — Костя подает увольнительный билет.
Поезд набирает ходу. Качается со скрипом теплушка. Под полом дробно рокочут колеса, стучат на стыках рельсов.
Костя подмечает блеснувшую в глазах старшего хитринку.
- Я же по чистой уволен, господин ординарец!
- Как, Федоров, возьмем? — будто в раздумье, спрашивает рыжий.
- Пусть едет! — дружелюбно отвечает тот.
- Ты деньги-то спрячь. Мы сами с деньгами! — грубо кричит рыжий, и вновь Костя ловит мелькнувшую в его глазах хитринку. — Иди, садись!
- Да я постою! Вот спасибо! Вот спасибо вам!
- Садись, тебе говорят!
Костя покорно садится около двери.
Рыжий молча подходит к драгунским седлам. Роется в переметной сумке.
Молодой садится рядом с Костей, свесив наружу ноги.
- Зараз у нас в Ставропольи пшеныцю, мабуть, косять! — грустно кричит он Косте сквозь гул. — Косилки скворчат, як поезд!
На лбу его ложатся глубокие морщины. Вздохнув, он, сбоченясь, вытягивает ногу и достает из кармана вышитый бисером алый кисет.
«Если бы того не было, я б его расспросил!..» думает Костя.
Подходит рыжий.
Закуривает, сплевывает, с треском бьет по ладони ветхой замусоленной колодой карт.
- Эх, и сыграть хочется!
«Вот оно что! — соображает Костя: — Придется ему проиграть».
- Давай-ка сыграем! — Тасуя карты, рыжий опускается на колени.
Молодой вестовой, встретив взгляд Кости, молча качает головой.
Костя как будто не замечает предостережения.
Рыжий притворно весело бросает на пол карты - тощую кучку смятых бумажек.
- Ну, как? В очко?
«Сволочь какая! Прямо взятку взял! — с презрением и ненавистью думает Костя - Не играть - тоже нельзя...»
- Старшая карта держит банк. Снимай!
Костя с отвращением берет жирную пухлую карту, переворачивает.
- Туз! — вскрикивает рыжий. — Везет тебе!
Костя медленно, с сожалением вытаскивает бумажник, вынимает пачку тысячных билетов.
«Это же не мои, на работу мне дали... — проносится мысль. — Ну, больше десяти тысяч не проиграю. Сберегу на еде...»
- Сдавай, что ли! — кричит рыжий.
Костя ставит в банк две тысячи. Дает карту ему и кладет себе.
- Две карточки! На все! — Рыжий машет и словно манит карты волосатым пальцем, на котором желтеет толстый бирюзовый перстень.
Костя протягивает, и рыжий, на лету поймав карты, согнув юс трубочкой, подносит к носу. Начинает потихоньку вытягивать карты, дует на них, теребит пальцами.
- Была, не была - повидалася! — залихватски подговаривает он. — На, бери себе.
Волнуясь, трясущимися пальцами Костя открывает свою карту: семерка! К семерке идет девятка.
- Ха-ха! — вскидывается рыжий.
Костя смотрит на покоробленные карты рыжего, лежащие на столе. Его охватывает особое какое-то волнение. Косте и раньше приходилось изредка играть. В восемнадцатом году, после боев с чехословаками, раненный в руку, он однажды подсел к ребятам, в пять минут проиграл месячное жалование, награду за ранение - 250 рублей. Под дружный смех ребят, сам растерянно ухмыляясь, поставил и проиграл часы и ушел, матерясь.
Но сейчас игра идет по-иному.
«Все равно!» Костя решительно открывает карту.
- Король! Двадцать очков.
Рыжий молча, не показывая, сует свои карты в низ колоды, кладет в банк проигрыш.
«А что если я его выпотрошу? — мелькает у Кости мысль. — Вот будет номер!»
Взрывает гудок. Колеса скрежещут на входной стрелке.
- Должно быть, Семиколодезная! — прислушиваясь, говорит Костя. — Подожди-ка!
Он сгребает горстью бумажки и высовывается из теплушки, держась за косяк.
В двери проносятся семафор, водонапорная башня, строения. На небольшой, плохо освещенной платформе машут руками солдаты, офицеры.
Ни одного казака не видно.
- Давай играть! — злобно кричит рыжий.
- Сейчас иду!
Костя присаживается на колени, выкладывает деньги. Рыжий осторожно берет карту, но, взглянув, уверенно кричит:
- По банку! Давай!
