Сильнее смерти - [38]
Заработал аппарат.
Т о н я. Что они там! Знают ведь: окончилась у нас работа. (Подошла к аппарату.) Спрашивает… Срочную…
С а в ч е н к о. Прими.
Т о н я (читает ленту). Со Шпицбергена. «Свердлова семь. Чивилихиной Светлане. Люблю! Люблю! Люблю! Андрей». Все с восклицательными знаками. Могла бы до завтра потерпеть эта Светлана.
В е р а А н д р е е в н а. Кабы разлюбил — другое дело. А то ведь любит. Давай, снесу. Пусть ей сны добрые приснятся.
Тоня стоит в нерешительности. Савченко кивнула.
Тоня передала телеграмму Вере Андреевне.
(Тумановой.) Увидимся до твоего отъезда?
Т у м а н о в а. Конечно.
В е р а А н д р е е в н а. Может, и просьбу исполнишь?
Т у м а н о в а. Любую!
В е р а А н д р е е в н а. Была я в пятидесятом. На том месте. Старика повстречала. «Не найти тебе. Многие матери приезжали. Тысячи наших солдат на этой земле захоронены. Что ни холм — братская могила». Положила я на один холмик веточку… Он пихту нашу любил…
Т у м а н о в а. Это почти невозможно отыскать… Но я постараюсь…
В е р а А н д р е е в н а. Не о том прошу. Молва идет: доброе дело задумали ленинградцы. Памятник построить, какого еще не было на земле. Деньги среди народа собирают. Правда это?
Т у м а н о в а. Да.
В е р а А н д р е е в н а. Скопила я кое-что за эти годы. Передам тебе. А ты тем людям отдай. Ежели не будут на памятнике имен писать — так тому и быть. А будут — пусть напишут: Петров Степан Кузьмич. Года рождения тысяча девятьсот двадцать четвертого. Марта месяца. А месяц и год его гибели в похоронке указаны. (Вышла.)
Т у м а н о в а (взволнованно). Перед самым отъездом… Был вечер… Весь сбор — на этот памятник. Я читала стихотворение… Нашего ленинградского поэта. Какие там хорошие строки! (Читает.)
(После паузы.) Я вам очень признательна, милые девушки. Вы с такой теплотой относитесь к Вере Андреевне…
Савченко и Тоня переглянулись.
(Тоне.) Приходите завтра утром. Я буду счастлива, если в летописи нашего города вы напишете о жизни Степана Петрова и его матери. (Вышла.)
Т о н я (тихо). Степана Петрова и его матери… А сколько таких матерей… Похоронные прибывали почти ежедневно. А война… Война длилась больше тысячи дней! Нужно узнать все имена… павших смертью храбрых.
С а в ч е н к о. Мы узнаем.
Т о н я. Это я обязана…
С а в ч е н к о. Я тоже. Ведь Галочка моя родилась в этом городе.
НЕБО
ЮРИЙ ВОЛКОВ — 24 лет.
ЛЕНА — 19 лет.
ШЕВЧЕНКО — 48 лет.
ВЕРА АНДРЕЕВНА — 48 лет.
Большая, хорошо обставленная комната. На стене картина — девушка-пилот возле одномоторного самолета. На тахте много вышитых подушечек. Окно. Две двери — в коридор и в спальню. В комнате Л е н а. Она сидит на тахте, снимает мокрые чулки. Из спальни выходит Ю р и й с домашними туфлями и полотенцем в руках. Он в форме летчика с погонами старшего лейтенанта.
Ю р и й (подает Лене полотенце). Растирай ноги. Сильнее! Дай-ка я. Больно? Терпи, Ленок, не то грипп обеспечен… Вот так… Чулки повесим просушить. (Вешает чулки на спинку стула.) А туфли — в духовку.
Л е н а. Юра! Они все потрескаются!
Ю р и й. Тогда отставить… Жаль, у сестры обувь на четыре номера больше твоей. Ты бы надела ее туфли.
Л е н а. А она не рассердится?
Ю р и й. Вот еще!
Л е н а. Я почему-то боюсь ее.
Ю р и й. Думаешь, если Вера всю войну провела на фронте, была командиром эскадрильи, значит, она сухарь? Ничего подобного! Она веселая. И зять мой, полковник Шевченко, тоже веселый. И Ниночка веселая. Жаль, она сейчас у бабушки. И вообще, до последнего времени в этой квартире не умолкал смех.
Л е н а. А сейчас?
Ю р и й. Настроение изменилось.
Л е н а. Почему?
Ю р и й. Зятя снимают с летной работы.
Л е н а. А разве он еще летал?
Ю р и й. Заместитель командира дивизии обязан летать.
Л е н а. Сколько ему?
Ю р и й. Порядочно. Но в первенстве нашей квартиры по вольной борьбе я довольствуюсь только третьим местом. Первое мы уступаем Ниночке. Доставляем ей удовольствие, ложимся на обе лопатки. Ну а с Петром Петровичем мы боремся без всяких скидок. И он побеждает.
Л е н а. Если он такой здоровый, почему же…
Ю р и й. Чтобы летать на новых машинах, опережая скорость звука, обычного здоровья мало. И вообще, возраст для летчиков-истребителей — дело особое… Нужно уходить.
Л е н а. Куда?
Ю р и й. На нелетную работу.
Л е н а. А Петр Петрович не хочет?
Ю р и й. Он налетал больше миллиона километров. Понимаешь, что это значит? Теперь его лишают неба. Конечно, переживает. И ко мне стал относиться иначе.
Л е н а. Почему?
Ю р и й. Возможно, завидует. Ведь он был первым моим инструктором. Потом учил меня ночным полетам в сложных условиях. Я буду летать, а он…
Л е н а. О, это положение легко исправить.
Ю р и й. Как?
Л е н а. Подай рапорт, сошлись на ухудшение здоровья.
Ю р и й (засмеялся). Уйти тоже на нелетную работу. А ты у меня с юморком.
Л е н а. Я серьезно.
Ю р и й. И не улыбнется!
Издали доносятся раскаты грома.
Л е н а. Гроза. Как я доберусь домой?
Ю р и й. От нас идет автобус в город.