Сильнее смерти - [29]

Н и н а. Он был с тобой? Помогал красить?

Л е с я. Нет. Сережа только с нами возвратился.

Н и н а. Где он был?

Л е с я. Может, тебе, старшая, скажет. Мне не захотел.

Н и н а. Где он сейчас?

Л е с я. Пошел на завод.

В дверях появляется  С е р г е й. Забинтованные руки держит за спиной.

Пожалуйста! Собственной персоной. (Сергею.) Давай, давай на допрос. (Нине.) Только не приговаривай его к лишению ужина. (Сергею.) Сегодня у нас картошка с тушенкой! (Открывает дверь в комнату.) Вера Львовна!

Входит  Л а в р о в а.

На кухню! За мной! (Уходит на кухню.)

Л а в р о в а (идет за ней. На миг остановилась возле Сергея). Добрый вечер, Сережа.

Сергей кивнул. Л а в р о в а  вышла.

Н и н а. Встретил Турбина?

С е р г е й. Нет.

Н и н а. Он звонит директору завода. Сказал: поднимут весь город на ноги. Ты был в цехе?

С е р г е й. Нет. Звонил.

Н и н а. Почему не был?

С е р г е й. Отпустили меня.

Н и н а. Кто?

С е р г е й. Врач.

Н и н а. Что с тобой?

С е р г е й. Руки приморозил слегка… Думал, смажут — пойду в цех. Он смазал, перевязал и велел идти домой.

Н и н а. Врач заводской?

С е р г е й. Конечно.

Н и н а. Значит, не приморозил, а отморозил. Иначе бы он не отправил тебя домой, зная, как ты необходим в цехе. Когда это случилось?

С е р г е й. Вчера.

Н и н а. Где?

С е р г е й. Пришел на нашу станцию. Поезд стоял санитарный. Тронулся…

Н и н а. Ну?

С е р г е й. Я успел вскочить на подножку. Пришлось держаться за поручни. А перчатки худые.

Н и н а. Куда ты ездил?

С е р г е й. В обком.

Н и н а. Зачем?

С е р г е й. С поручением.

Н и н а. Ты мне никогда не врал.

С е р г е й (хмуро). И сейчас…

Н и н а. Врешь! Парторгу неизвестно, что тебя отправили с поручением? Ерунда. Говори, зачем поехал?

С е р г е й. Нужно было.

Н и н а. Видно, очень нужно, если уехал без разрешения?

Сергей молчит.

(С обидой.) Дожила… «Пока Борис на фронте, я за вас в ответе. Все сделаю, чтобы вы с Лесей и Аленкой жили спокойно». Все сделаю… Знал, что я должна приехать?

С е р г е й. Знал.

Н и н а. Даже не встретил. Да еще не хочешь объяснить, зачем уехал. А ведь я могла и не дождаться тебя.

С е р г е й. Как тебе там?

Н и н а. Не скажу. Ты от меня скрываешь — я от тебя буду все скрывать. (Видя хмурое лицо Сергея.) Нельзя мне, вижу, от вас уезжать. Месяц не была — бог знает что натворили. Ты руки отморозил… Леся на платформах ездит. Вдруг заболеет? Почему не отговорил ее?

С е р г е й. Она уже сама решает.

Н и н а. Поеду… Заберу документы, останусь здесь. Заставлю Лесю вернуться в цех.

С е р г е й. Нельзя тебе оставаться!

Н и н а. Почему? Чем я тебе мешаю?

Входит  Т у р б и н. Пауза.

Т у р б и н (смотрит на Сергея). Где был?

С е р г е й. В обкоме.

Т у р б и н. Зачем?

С е р г е й. Хотел попасть к секретарю.

Т у р б и н. Попал?

С е р г е й. Нет. Все секретари разъехались.

Т у р б и н. Почему не пошел к секретарю нашего горкома?

С е р г е й. Другие ходили. Он не захотел отменять решение директора завода.

Т у р б и н. Так ты ведь и у директора еще не был.

С е р г е й. С вами разговаривал. Вы сказали: напрасно.

Т у р б и н. Но я обещал: придет время — сам поговорю. (Повысив голос.) Обещал или нет?

С е р г е й. Обещали.

Т у р б и н. А ты выбрал самый тяжелый для завода момент и решил дезертировать!

С е р г е й. Какой же я дезертир?

Т у р б и н. Хочешь удрать, значит, дезертир.

С е р г е й. Куда удрать?! Куда? На фронт!

Т у р б и н. Ах на фронт? Герой, да? Таких героев в цехе — десятки. Дай только волю, все бы надели солдатские шинели. А кто работать будет? (В бешенстве схватил Сергея за плечи.) Я спрашиваю, кто работать будет?! Бабы? Они и так вкалывают наравне с мужиками. Каждые умелые руки сейчас на вес золота.

С е р г е й. И на фронте солдаты нужны.

Т у р б и н. Во-о-ру-жен-ные!

С е р г е й. Понятно.

Т у р б и н. Ни черта ты не понимаешь! Я двадцать второго июня стрелял по танкам. Стрелял и плакал: наша пушечка не брала немецкую броню. Мы стреляем, а они прут. Стреляем, а они прут. Научились останавливать. Но какой ценой? Гранаты… Бутылки… (Помолчал.) Завтра явишься в цех. Соберу партбюро. Что решат — не знаю. А уж отдавать тебя под суд или нет — это дело директора.

Понурив голову, С е р г е й  уходит в комнату.

Н и н а. Обязанность парторга — воспитывать молодых коммунистов. Быть чутким, гуманным.

Т у р б и н. А посылать девчонок в колючую стужу красить пушки? Просить подростков наравне со взрослыми работать по двенадцать часов в сутки без выходных? Перевести на казарменное положение рабочих, не выполняющих нормы из за недомогания, не имея возможности накормить их досыта, — гуманно? Но от этого зависит судьба Родины… Седьмого ноября состоялся парад на Красной площади. Знаете?

Н и н а (глухо). Знаю.

Т у р б и н. Проходили мимо мавзолея — и прямо в бой! Не только обученные солдаты, но и московские ополченцы, многие из которых впервые в жизни взяли в руки винтовки. Курсанты училищ. Через месяц-другой они бы командовали ротами и батальонами. Об этом вы тоже знаете?

Н и н а (кричит). Знаю!

Т у р б и н. Так что это — жестокость? Или необходимость выиграть дни, часы, минуты, чтобы накопить силы? Идти танками против танков. С пушками против танков. С надежными пушками, как наши «аннушки». Московские ополченцы вместе с курсантами выигрывают дни, чтобы мы здесь в тылу успели развернуться… Знаете ли вы, что директор завода каждую ночь докладывает в Государственный комитет обороны, сколько пушек завод изготовил за сутки? А мы недодадим из-за того, что Сергей Ракитный решил убежать на фронт. Теперь вам все понятно?