Сильнее смерти - [26]

Н и н а. Нет.

К а т я. Неужто Ничего не говорил?

Н и н а. Я живу за городом. Редко видимся.

К а т я. Давно здесь не была?

Н и н а. Около месяца.

К а т я. Тогда понятно… Эвакуировались мы сюда, минометы стали делать. Теперь — пушки.

Н и н а. Я знаю.

К а т я. Красавицы. Номер у них с буквой «А». Мы их «аннушками» зовем. Пока мало делаем: хороших токарей не хватает. (Улыбнулась.) А придется в отпуск идти. Сына жду. На фронте мой Василий. Сегодня письмо получила. Все беспокоится обо мне. Восемь лет были женаты. Я уж горевать начала. Все думаю, как назвать. Тимур — звучит?

Н и н а (безразлично). Звучит.

К а т я. Руслан?

Н и н а. Звучит.

К а т я. А Вахтанг?

Н и н а. Это же грузинское имя.

К а т я (подбрасывает дров в печь). Вахтанг Васильевич… Ничего… Вот и теплее стало. Можешь снять пальто.

Н и н а. Потом.

К а т я. Я тоже больше всего от холода страдаю. И в цехе и по дороге на завод. Пальто у меня на рыбьем меху. Шила до войны. Все портного просила: «Поменьше ватина», чтобы не полнило. Вот дуреха! До завода-то час добираться.

Н и н а. Идите. Спасибо.

К а т я. Еще дровишек принесу и пойду.

Н и н а. Я сама теперь.

К а т я. Сиди! Видно, сильный приступ был. Почернела даже. Глаза опухли. (Вышла и возвратилась с дровами. Положила на пол.) Сердце-то как?

Н и н а. Уже не болит.

К а т я. Тогда пойду. (Остановилась в дверях.) Я ведь и мужа твоего хорошо знаю. После института к нам в цех пришел. Удачный он у тебя. Где Борис Владимирович, там смех всегда. На демонстрациях — запевала.

Н и н а (со стоном). И-ди-те!

К а т я. Да ты что, Нина?

Н и н а. Идите. Вам спешить нельзя.

К а т я. Прибавлю шаг, успею.

Н и н а. На улице скользко.

К а т я. Нет. Снег выпал.

Н и н а. Собаки бегают голодные… Ну идите. (С мольбой.) Идите же!

К а т я (подходит к ней). Погоди, Нина. Видно, не просто сердце у тебя заболело. Случилось что? Скажи. С дочуркой? С сестрой?

Нина молчит.

Сергея вчера видела… Может, со свекровью?

Нина молчит.

Неужто Борис Владимирович?! Так ведь он в училище… Не молчи, Нина. Вижу, горе у тебя в глазах. (Заметила, что Нина держит в руке листок.) Письмо получила?

Н и н а. Два… Вначале прочла похоронку: «Верный воинской присяге и долгу, проявив мужество и героизм, убит десятого ноября». Потом его письмо: «Сегодня, седьмого ноября, прошли по Красной площади. Это на всю жизнь». Вся жизнь… Три дня…

К а т я. Почему не плачешь? Ну почему ты не плачешь?

Н и н а. Я плакала. Пес рядом сидел. Добрый пес. Потом ушел. Осталась одна.

К а т я. Я вчера видела Сергея.

Н и н а. Не приходил.

К а т я. А сестренка?

Н и н а. И Леся не появлялась. Никого не было.

К а т я. Бедная ты моя! (Села рядом с Ниной.) Поплачь… Ну поплачь же… (После паузы.) Он веселый был. Смеялся заразительно. Фотографию показывал дочкину: «Вот она, моя Аленка. Копия Нины. Такой же лютик».

Н и н а. Не нужно, Катя. Слез уже нет…

К а т я. Говори, говори…

Н и н а. С первого дня войны некогда было думать. За эти сутки все вспомнила. Эвакуация… Городишко этот… Недостроенные цеха… Тяжеленные носилки с кирпичами…

К а т я. Значит, на заводе работала?

Н и н а. Да.

К а т я. Почему сейчас за городом?

Н и н а. Специальности у меня никакой. Кончила школу, поступила в институт. И этой же зимой отца не стало. Пришлось бросить.

К а т я. Брат и сестра на твоих руках остались?

Н и н а. Да. Сергею было шестнадцать. Лесе — десять. Леся маму и не знала. Она после ее рождения умерла. Приехала сюда — ни на что не гожусь. Только носилки таскать.

К а т я. А сейчас где?

Н и н а. В райцентре… Голодно стало… Не могла смотреть на Лесю. Как тростинка. И Сергей голодный. Ради них на овощную базу устроилась… (Замолчала.)

К а т я. Я слушаю, слушаю.

Н и н а. С рассвета до самой ночи картошку перебирала. Крупная в одну кучу — на фронт. Помельче — в детские сады и ясли. Подмороженная — в столовые. Немного нам. Привезешь сюда — праздник. Каждую неделю такой праздник устраивала. Сейчас почти месяц не была — приболела. Приехала — никого. Только пес… Тоже голодный…

К а т я. Себя пожалей.

Н и н а. Чем я лучше других? У нас на базе что ни день, то новая вдова. Идем в барак — письма на столике. Все останавливаются. Боятся подойти. Я беды не ждала. Думаю, в училище он… Приехала — два письма в дверях… Сергей обожал его. Узнает, в дугу согнется… Леся звала его папа Боря. Все мы осиротели, Катя.

К а т я. А жить нужно.

Н и н а. Уедем отсюда. Под Самарканд. К тетке. Там не так голодно. Тепло… Завтра же дам телеграмму. Пусть вызов присылает. Лесе и мне с Аленкой. Сергея с завода не отпустят.

К а т я. А свекровь?

Н и н а. Кто мы теперь ей? Она растила Борю без мужа. Кончил он институт. Оставили в аспирантуре. Радость!.. И вдруг… Женился на недоучке! Да еще Сергей и Леся в придачу… А когда родилась Аленка, четверо на его иждивении оказались. Ушел Боря на завод. Вечерами корпел над чертежами — подрабатывал… Вера Львовна жалела его. Меня, конечно, не любила. Хотя и скрывала… Артистка она.

К а т я. В театре?

Н и н а. Нет. Певица. Голос небольшой. Всю жизнь по клубам романсы Чайковского пела… Помешалась на Чайковском. Сейчас у всех одно на уме: что на фронте? А она счастлива. Как же! Волею судьбы была в местах, где жил Чайковский!