Сильнее смерти - [24]
К а т я. Где твоя мама?
О л е г (помрачнев). Не знаю. Наш дом разбомбили. Соседи видели, она ушла с котомкой. И больше не появлялась.
К а т я. Вероятно, у родных?
О л е г. У нас нет родных в Киеве… И я не знаю, где ее искать. (После паузы.) Наши учителя эвакуировались?
К а т я. Не все.
О л е г. Где Владимир Николаевич?
К а т я. С нами. Он и сейчас учит нас. Ведь мало одного желания мстить врагам. Нужно умение. А Владимир Николаевич был подпольщиком еще до революции.
О л е г. Молодец старик! А наш классный руководитель, Надежда Диевна. Где она?
К а т я (после паузы). Надежда Диевна… Как-то шла по Крещатику… Без очков…
О л е г. Без очков она ничего не видит.
К а т я. Шла и наткнулась на эсэсовца… Он ударил ее по щеке.
О л е г. Надежду Диевну!
К а т я. Дальше стоял офицер. Она подошла к нему… Показала на свою щеку и на солдата.
О л е г. И офицер…
К а т я. Ударил ее по другой щеке. Она пришла к себе домой… и выбросилась… из окна шестого этажа…
Из коридора доносится шум.
(Предостерегающе.) Олег!
Вбегает К р а у з е. Он разъярен.
К р а у з е (Кате). Вон отсюда! (Олегу.) Марш на поле!
О л е г. Я не могу ходить.
К р а у з е. На поле! Обойти всех и сообщить: генерал приказал расстрелять вашего вратаря. И если кто спасет ворота на двадцатой минуте и за пять минут до конца — будет расстрелян! Я уже не говорю о том, кто посмеет послать мяч в наши ворота! И пусть не мечтают о побеге. Увезем сразу же после матча. Марш!
В коридоре появляются Ш у р и к и О л ь г а Я к о в л е в н а. Она седая, в поношенном черном платье.
Ш у р и к. Здесь он лежит. А зачем он вам нужен?
О л ь г а Я к о в л е в н а. Я его мать.
Краузе открыл дверь в коридор, вытолкнул туда Олега. Олег с трудом двигается. Проходит мимо Ольги Яковлевны, не узнав ее.
Олег…
О л е г (останавливается). Что такое? (Присматривается.) Мама?! (Делает движение к ней.)
К р а у з е (становится между ними). Марш!
О л е г. Одну минуту. Это моя мама.
К р а у з е. Бегом на поле, свинья, не то я отправлю эту старую ворону на тот свет!
Ш у р и к вбегает в комнату, пытается отломать ножку от стула.
О л ь г а Я к о в л е в н а (отстраняя Краузе). Уже отправляли на тот свет… твои коллеги. А я, как видишь, вернулась с того света. (Подошла к Олегу, обняла его, целует.)
К р а у з е. Они все посходили с ума! (Отрывает Олега от матери.) На поле!
Олег идет, оглядываясь, подталкиваемый сзади Краузе. Шурику удалось отломать ножку. Он направляется к двери.
К а т я. Куда?
Ш у р и к. Эту крысу — по башке!
К а т я. Ты ударишь, а отомстят Олегу.
Ш у р и к. Все терпеть и терпеть. Сколько можно? (Бросает ножку, убегает.)
К а т я. Зайдите сюда, Ольга Яковлевна. (Вводит ее в комнату, усаживает.)
О л ь г а Я к о в л е в н а. Встретила соседку. «Об Олеге ничего не слыхали?» — спрашиваю. «В Киеве ваш Олег. На хлебозаводе работает. Живет, как в раю. Сегодня для немцев будет играть на стадионе. Вырастили вы сыночка!»
К а т я. Неправда! Это страшный матч, Ольга Яковлевна. Они послали Олега передать: кто ударит по их воротам или будет защищать свои ворота — расстрел.
О л ь г а Я к о в л е в н а (с большой тревогой). Но Олег не может играть?
К а т я. Нет. Он сейчас вернется.
О л ь г а Я к о в л е в н а. Что так смотришь? Старуха, да?
К а т я. Что с вами произошло, Ольга Яковлевна?
О л ь г а Я к о в л е в н а. Вернулась с того света. (Сжала голову руками, покачивается.)
К а т я. Ольга Яковлевна…
О л ь г а Я к о в л е в н а. Дом сгорел… Куда идти? На Подоле жила подружка. Геня Шапиро…
К а т я. Видела ее у вас.
О л ь г а Я к о в л е в н а. Да. Муж в армии. Четверо детей — не смогла уехать… Приняла меня как родную… А двадцать девятого сентября приказ: явиться на Соломенку. Геня одела всех четверых… Пошла… Потом возвратилась. Отдала мне маленького: «Спаси хоть его…» Утром — стук. Входит новый хозяин дома. Вебер.
К а т я. Вебер?!
О л ь г а Я к о в л е в н а. Да… Бывший завхоз вашей школы. С полицаями. «Вот четвертый. Берите его!» — «Куда? Он ходить еще не умеет». — «Тогда сама его неси». Понесла…
К а т я. На Соломенку?
О л ь г а Я к о в л е в н а. По улице Мельника. Рядом — тысячи людей…
К а т я. Не нужно, Ольга Яковлевна…
О л ь г а Я к о в л е в н а. Бабий Яр… Очнулась ночью… Выползла…
Голос диктора: «Продолжаем нашу передачу. Хорошо взятый одиннадцатиметровый удар вряд ли спасет киевлян от поражения. Не спасет их и то, что на поле вышел Левченко, лучший нападающий, изрядно покалечивший себя в первой половине игры. Вокруг него собралась вся команда. Судья, благосклонно относящийся к киевской команде, разрешает им эту минутную передышку. Но вот свисток! Пошла двадцатая минута… Тигры всей командой ринулись в атаку! Блестяще! Подобно урагану, они пробиваются к воротам киевлян! Пушечный удар по воротам! Гол?! (Разочарованно.) Вратарь отбивает мяч… Защитник подхватывает его и передает… Олегу Левченко. Он стоит далеко: трет разбитые ноги… (Изумленно.) Левченко берет мяч… Хромая, движется вперед… Но ему навстречу бежит сам Генрих Юнге! Что это?! Левченко рванулся в сторону… Обвел Юнге… Остался один на один с вратарем… (Засмеялся.) А ударить по воротам у него нет сил… Вратарь бросается на него!»