Сильнее смерти - [16]

Из ведьмы Аурика вдруг превратилась в современную молодую женщину, которая смотрела на невесту своего врага не с ненавистью, а с сочувствием.

– Дана, вы взрослый разумный человек, – заявила Аурика. – Разве вы не видите, что происходит?

– Что же?

– Вы придумываете людей и события, которых и в помине не было. Вам мерещится нечто непонятное – я могу объяснить вашу попытку проникнуть в служебное помещение магазина только так. Вы говорите со статуями! Если оставить все как есть, исход будет неприятен. Вы погрузитесь в мир иллюзий, перестанете узнавать людей, которые вас окружают. Вы поверите, что у вас что-то отнимают или что-то скрывают от вас. Вы попытаетесь защитить это и станете опасной. Вы можете напасть на своих родителей! Ваш мозг травмирован, Дана, вы больны, вас нужно лечить.

– Родная, мне очень жаль, – всхлипнула мама, а отец поспешил обнять ее за плечи.

Дана не обратила на них внимания, она смотрела только на Аурику.

– И кто же меня будет лечить, вы?

– Да, – кивнула ведьма. – Знаю, сейчас вам это неприятно, но рано или поздно вы поймете, что я желаю вам только добра. Не представляю, кем я предстаю в вашем выдуманном мире, но я – врач и ваш друг. Мы с вами немедленно отправимся в больницу!

Они обе знали, что «больница», о которой говорила Аурика, была не совсем больницей.

Дану ждал сумасшедший дом.

* * *

Амиар понимал, что совет с участием всех лидеров Великих Кланов, да еще и нелюдей, превратился бы в базар. Напрасная трата времени! Однако принять такое решение единолично он не мог, только не в этот раз. Поэтому он ограничился тем, что позвал в свой дом Хионию и Роувена Интегри.

Он думал, что все решится быстро. Теперь же ему казалось, что он вдруг попал на заседание суда, где перед ним спорили адвокат и прокурор – и эти двое, кажется, были готовы поубивать друг друга.

Роувен верил, что Рошель говорит им правду. Он не пытался оправдать эту девицу и не просил Амиара помиловать ее – это было бы преждевременно, ведь для нее пока не выбрали наказание. Однако он считал, что ей можно верить. После всего, что с ней случилось, Рошель потеряла верность Сообществу и стала союзницей Великих Кланов.

Хиония же была убеждена, что это ничего не значит. Она была прабабкой Рошель – родственницей более близкой, чем Роувен. По идее, это она должна была всеми силами спасать наследницу. Однако Хиония словно и позабыла про любую связь между ними.

– Не доверяйте ей, – умоляла она. – Можете считать меня чудовищем, отказавшимся от своей плоти и крови, ваша воля. Но не позволяйте ей вас обмануть!

– Да не обманывает она нас! – в который раз указал Роувен. – Она была в комнате, где невозможно солгать.

– Обман и ложь – это не одно и то же, не всегда.

– Да неужели?

– Именно, в твоем возрасте надо бы знать это, братец! Иногда для обмана не нужна ложь, нужно просто правильно подать правду.

– Не слишком ли она, по твоему представлению, коварна для молоденькой девушки?

– Не слишком! – отрезала Хиония. – Я не теряла веру в Рошель до последнего. Я пыталась ее спасти, сколько могла, я говорила с ней – и говорила побольше, чем ты! Но я давным-давно поняла, что она предана Аурике душой и телом.

– Ее изнасиловали и ослепили! Это, по-твоему, ничего для нее не изменило?!

– Да, и произошло это именно в момент, когда мы отчаянно нуждаемся в информации.

– Хиония, да как ты можешь?!

Амиар больше не слушал их, потому что понимал: сейчас беседа перерастет в банальную семейную ссору. Он сосредоточился на том, что рассказала своей семье Рошель.

Она действительно назвала реально существующий мир – Иркаллу. Это был не слишком большой кластер, отличающийся специфической энергией, способной замаскировать присутствие великого чудовища. Иркаллу использовали как кладбище для существ, тесно связанных с землей: дриад, гномов, леших и прочих созданий. Постоянно там никто не жил, и это тоже могло стать важным обстоятельством для Эрешкигаль.

По словам Рошель, каждое великое чудовище выбрало собственное логово, свой мир, где они искали одиночества. Они редко укрывались в таких мирах – их манила охота. Однако с тех пор, как Эрешкигаль была ранена на собрании нелюдей и проклята, она отдалилась от своих собратьев. Она силилась преодолеть чары и не могла. Для других чудовищ она стала ослабевшим животным, недостойным права называться их сестрой.

Поэтому там, в Иркалле, она была одна, без союзников и служителей.

Да, это могло быть ловушкой. Но что если нет? Что если это их шанс? Амиар не сомневался, что рано или поздно Эрешкигаль преодолеет проклятье и вернет полную силу. Так не лучше ли предотвратить это сейчас?

– Арма проверяли этот мир? – спросил Амиар, прерывая поток взаимных обвинений двух лидеров клана Интегри.

– Конечно, по моей просьбе, – отозвался Роувен, бросив победоносный взгляд на Хионию.

– Иркалла – это кладбище, ты знаешь, какая там энергия, поэтому даже Арма не могут определить, там сейчас Эрешкигаль или нет.

– Меня интересует не Эрешкигаль, про нее нас предупредили. Ты мне лучше скажи, могут ли там быть другие великие чудовища? Или крупный отряд нелюдей?

– Да если бы в таком мирке засели хотя бы два чудовища, Арма обнаружили бы это безо всяких специальных проверок! Нет, там или одно, или никого. К тому же, Рошель говорит, что чудовища не любят оставаться вместе в маленьких кластерах.