Сильнее растворяясь в нас - [5]

- Не думаю, что тебе нужно получать его разрешение, чтобы навестить меня, - а потом

незамедлительно поинтересовалась - не хочу ли я «шипучки». Ах, да. «Шипучка».

Несмотря на ее новообретенный Калифорнийский стиль, Пола Далтон оставалась все еще

в сердце жителем Среднего Запада.

Мы провели приличную часть этого воскресного дня в доме его матери, поедая жареного

цыпленка с морковью, зеленым горошком и большой порцией риса. Пола, в режиме

истиной мамы, показала мне фотографии Макса, когда он был ребенком, в основном

школьные снимки, но и несколько с праздников. Моей любимой была та, где ему было

семь лет, он лежал рядом с рождественской елкой, окруженный оберточной бумагой. Пола

сказала, что она сняла этот фото в середине дня, когда Макс уснул, измученный играми со

своими новыми игрушками несколько часов подряд.

Когда она перелистывала страницы альбома, я заметила, что там не было ни одного

снимка его отца. По дороге домой, я хотела спросить его об этом, но решила, что не стоит.

Было очевидно, почему его мать очистила альбом от снимков его отца. И не стоило

поднимать это, потому что шрамы, оставленные его отцом в его жизни – и жизни его

матери – были такими, которые вероятно никогда полностью не заживут, и я предпочла

осторожности и отпустила это.

***

В течение следующих нескольких недель, я заметила изменения в Максе. У него было

торжественное настроение практически все время.

Иногда я наблюдала за ним, когда он работал с ручкой и блокнотом на диване в кабинете,

черкая идеи своего нового сценария, над которым он работал, я полагала. Я не

спрашивала, потому что, как его менеджер, читала первой черновики сценариев, когда он

заканчивал. Ему нравились мои предложения, но только после того, как сначала

дописывал всю историю полностью.

Иногда я лежала рядом с ним, положив свою голову на его колени, пока он работал. Мы

обычно смотрели телевизор, что-то по Netflix или Hulu или смотрели DVD. Ни одному из

нас сильно не нравились программы по телевизору, за исключением нескольких телешоу

по HBO и AMC, но не об этом.

Однажды вечером, когда я лежала там, с головой на его бедрах, задремав и пропустив

большую часть фильма, он положил блокнот перед моим лицом.

- Что думаешь? – спросил он.

Я поморгала несколько раз, чтобы прояснить зрение.

Макс набросал логотип своей производственной компании. Неделями он играл с разными

названиями и не мог определиться с одним, даже с теми, которые я предлагала. Было

важно, что он придумывал что-то, чтобы выделиться, что-то запоминающее, если не для

широкой киноаудитории, то хотя бы в киноиндустрии.

Мой взгляд сфокусировался на бумаге, которую он держал передо мной. Название

компании было простым, четким спереди и изогнутой линией над названием, которая

заканчивалась, чем-то похожим на вспышку – как своего рода падающая звезда.

- Ты не серьезно, - сказала я, глядя с эскиза на его лицо.

Его брови поднялись до лба, но выражение лица осталось серьезным.

Я села, посмотрела снова на листок, снова на него, и сказала:

- Мне нравится.

Названием компании будет: «ОливиМакс»

- Но, - сказала я. – Разве это не звучит слишком похожим на Miramax?

Он пожал плечами.

- Кого волнует? Это то, с чего мы начинаем.

Думать о том, что мое имя – за минусом «я» - станет частью главной кинопроизводственой

компании - возбуждало, как ничто, что происходило со мной, после моего приезда в ЛА.

Ну, почти ничто.

3.

Одним из преимуществ жизни с Максом было то, что я больше не страшилась

пробуждения по утрам. Мне нравилось спать, всегда нравилось, и звук будильника был

чем-то, что я всегда ненавидела. Но теперь, быть выкинутой из дремоты этим ужасным

звуком становилось редким явлением.

Максу нравилось будить меня другими способами. Иногда его руки ласкали мою спину

или ноги. Я всегда засыпала спиной к нему, устроившись в его объятиях. Поэтому иногда я

просыпалась от ощущения его кружащего пальца по моему соску, пока он прижимался и

терся вдоль моей попки.

Но мом любимым – очевидно и Макса тоже – было утро, когда я просыпалась на спине с

разведенными ногами, а голова Макса между ними. Он всегда сбрасывал одеяло и

верхнюю простынь с кровати на пол, и оставались только мы вдвоем, обнаженные, на

кровати.

- Доброе утро, - он говорил всегда, остановившись на несколько секунд, когда я смотрела

вниз на свое тело и встречалась с ним взглядом.

Но в это утро, всего через несколько недель, после того как он переименовал компанию,

утро понедельника, когда мы собирались нанять на работу кастинг-директора для нового

фильма Макса, я проснулась, когда Макс переворачивал меня на живот.

- Доброе утро, девушка мечты, - прошептал он мне на ухо.

Я улыбнулась в ответ, когда повернула голову на бок и положила ее на мои сложенные

руки.

Макс сдвинул мои волосы и поцеловал в шею. Он нависал надо мной, и я могла

почувствовать его твердый член с внутренней стороны моих бедер, потом вдоль щелки