Силач - [67]

— А ты случайно не тот парень, которого прозвали Силачом?

— Он самый.

— И это ты убедил Бальтасара Гарроте, будто бы его одолевают демоны?

— Разумеется.

— И как тебе это удалось?

— Это долгая история, и к нашим делам она не имеет отношения. Вы не устали?

— Нисколько!

Но он лукавил. Капитан де Луна начал уставать, ведь он уже был далеко не мальчиком, к тому же много лет не принимал участия в сражениях, и его рука, отвыкшая от тяжести оружия, теперь ныла от усталости.

Да и дышать стало труднее, пусть даже со стороны это не слишком заметно.

Похоже, пришло время нанести решающий удар, и капитан глубоко вдохнул, занес клинок и шагнул вперед, чтобы обрушить его со всех сил на голову противника, опасаясь, что Сьенфуэгос попытается уклониться от меча.

Однако то, что произошло дальше, совершенно ошеломило капитана: соперник попросту подставил палку под удар, позволив тяжелому клинку налететь на нее со всей мощью.

Несмотря на силу удара, толстый посох, вопреки ожиданиям, не сломался; напротив, клинок отскочил от него с такой силой, что едва не выпал из рук виконта. Ошеломленный капитан в ужасе вздрогнул.

— Как такое возможно? — воскликнул он, придя в себя через несколько секунд. — Как ты это проделал? Это же просто палка...

— У этой палки железное сердце.

— Железное сердце? — встревожился тот. — Что ты хочешь этим сказать?

— Это не обычная палка. Она состоит из двух частей, а внутри у нее железный стержень толщиной с палец. Предупреждаю, если вы нанесете еще один такой удар, шпага наверняка сломается.

— Сукин сын!

— Вы считаете меня тупым дикарем и думаете, будто я позволю изрубить себя на куски? Мой дед был гуанче, но я много чему научился за эти годы.

Немного помолчав, он тихо добавил:

— Одумайтесь, пока не поздно. Все еще можно решить миром, если дадите слово, что покинете остров.

— Никогда!

— Советую вам хорошо подумать!

— О чем тут думать! Я убью тебя!

Он снова набросился на врага, но теперь явно выглядел усталым, не особо убежденным в победе и напуганным, столкнувшись с оружием, которое еще недавно казалось безобидным посохом паломника.

Сьенфуэгос был моложе, сильнее и спокойнее и лишь выматывал виконта в этих бесплодных атаках, а когда наконец перехватил инициативу, нанес удар, сваливший виконта на спину.

— Прошу вас! — взмолился он. — Для меня нет ничего почетного в том, чтобы забить человека до смерти палкой. Сдавайтесь!

Окровавленный, ошеломленный, с тремя сломанными ребрами, почти ослепший от боли и ярости капитан Леон де Луна с трудом поднялся на ноги, вцепившись в рукоять шпаги, и вновь пошел на врага, готовый сражаться до последнего вздоха.

Удар по шее заставил его мешком рухнуть наземь.

— Будь ты проклят! — прошипел он, сплевывая кровь и зубы. — Тысячу раз проклят!

За этими словами последовала настоящая бойня, потому что очередной удар сломал ему челюсть, следующий — выбил глаз, и в итоге все его лицо превратилось в кровавую маску; в полном бессилии виконт наблюдал, как деревянный посох со спрятанным внутри стальным стержнем медленно зависает над ним, прежде чем Сьенфуэгос со всей силы опустил его на голову противнику, расколов череп; мозги и брызнули во все стороны.

Мрачный и пристыженный Сьенфуэгос отшвырнул палку и молча побрел в сторону леса, опустив голову и дрожа от потрясения.

Он не гордился ужасной победой.

17

Брат Николас де Ованда вызвал к себе Гусмана Галеона, больше известного под прозвищем Силач. Когда тот явился, губернатор объявил без лишних слов:

— Не знаю, как вам это удалось, но брат Бернардино де Сигуэнса принял решение снять все обвинения с доньи Марианы Монтенегро.

— Значит, она может спокойно вернуться в Санто-Доминго?

— Нет, — сухо ответил губернатор. — Обвинение в колдовстве с нее сняли, но во всей этой истории слишком много темных пятен, так что я бы вам советовал держаться подальше от города, да и от острова тоже.

Суровый губернатор немного помолчал, затем вздохнул и добавил:

— Я принял решение выслать вас с Эспаньолы на пять лет.

— Но почему? — удивился Сьенфуэгос. — Если ни в чем конкретном нас не обвиняют, по какой причине вы нас ссылаете?

— У меня есть на то причины, и я не считаю нужным давать вам объяснения, — отрезал губернатор. — У вас ровно месяц на сборы. Если по истечении этого срока вы останетесь на острове хотя бы на один день, то будете незамедлительно повешены.

— По-моему, это несправедливо.

— По эту сторону океана только я могу решать, что справедливо, а что нет. И хотя брат Бернардино не сообщил мне о причинах своего решения, он согласен со мной, что ваше присутствие на острове не принесет ничего, кроме неприятностей, — губернатор тяжело вздохнул. — А проблем, к сожалению, у меня и без вас более чем достаточно.

С этими словами он позвонил в колокольчик, вызывая секретаря и тем самым давая понять гостю, что аудиенция окончена. Сьенфуэгосу ничего не оставалось, как удалиться.

В тот же вечер он принял решение покинуть город, понимая, что обнаружение трупа капитана де Луны доставит ему немало неприятностей. А это всего лишь вопрос времени — скажем, та же Фермина Константе, как только оправится после родов, непременно забьет тревогу: куда вдруг пропал отец ее ребенка?