Сила Трех - [3]

— Прости, это я виновата, — сказала Адара.

— Замолчи! — рявкнул на нее Орбан. Он сделал стремительный выпад левой рукой в сторону гривны. — Отдай ее мне!

Дориг увернулся.

— Не могу, — в отчаянии ответил он. — Объясни ему, что я не могу! — попросил он Адару.

— Орбан, ты же сам понимаешь, он не может! — закричала Адара. — Если бы ты был на его месте, тебя бы надо было убить, чтобы забрать гривну!

Этим она добилась лишь того, что Орбану стало окончательно ясно — тварь надо убить. Он понял, что зашел слишком далеко и достойных путей отступления не осталось, и от этого только еще пуще разъярился. И вообще — как смеет дориг подражать обычаям людей?

— Я сказал — замолчи! — зарычал он на Адару. — К тому же гривна краденая, а это совсем другое дело! Отдай! — И он шагнул к доригу.

Дориг снова отшатнулся. Вид у него был жалкий.

— Берегись! Только попробуй отнять гривну, и я наложу на нее проклятие! Если ты ее заберешь, она не принесет тебе добра!

В ответ Орбан снова попытался схватить гривну. Дориг едва успел отпрянуть в сторону. Однако он сумел надеть гривну на шею, хотя пальцы у него тряслись, и теперь Орбану было гораздо труднее ухватить добычу. А потом дориг начал произносить проклятие. Проклятие было такое мощное и красноречивое, что Адара не могла не восхититься, и даже Орбан был обескуражен. Они и не знали, что дориги так разбираются в словах. Тварь горячо и пронзительно заклинала гривну так, чтобы в будущем вплетенные в нее слова обернулись против владельца, чтобы Могущество приносило боль, Богатство — утраты, Истина — разорение и чтобы все и всяческие несчастья преследовали хозяина гривны по пятам и затуманивали его разум. А потом дориг пробежал бледными пальцами по затейливым изгибам узора и наложил отдельное проклятие на каждую его деталь, которой касался: пусть рыбы принесут потери на воде, звери — утраты на суше, цветы — крушение надежд, узлы — гибель дружеских уз, плоды — неудачи и запустение, и как соединены все они замыслом ремесленника, так пусть будут они соединены с жизнью владельца. А напоследок дориг коснулся совиных голов и заклял их быть стражами и сделать так, чтобы владелец гривны прикипел к ней душой и хранил ее, словно не было в его жизни большей драгоценности. И вот, сказав все это, дориг умолк. Он задыхался и даже покраснел, несмотря на бледность.

— Ну что? Ты все еще хочешь гривну?

Адаре горько было видеть, как губят такую красоту и как заставляют тонкую работу обернуться против себя самой.

— Нет-нет! — закричала она. — И когда будешь дома, пожалуйста, вели сделать тебе другую!

А Орбан слушал дорига, радуясь собственному хитроумию. Он-то заметил, что дориг не раз и не два прибегал к Силам, которые стояли выше сил самой гривны. Без Солнца, Луны или Земли даже такое проклятие может принести разве что легкое невезение. Эта тварь его за дурака держит. За горизонтом снова загрохотали великаны — словно бы рукоплескали его прозорливости. Орбан твердо решил, что не даст себя провести, кинулся к доригу, и тот не успел и дернуться, как Орбан вцепился в гривну.

— А ну отдавай!

— Нет!

Дориг тоже схватился за гривну обеими руками и вырвал ее у Орбана. Орбан взмахнул новеньким мечом и ударил тварь по голове. Дориг согнулся и зашатался. Адара метнулась к брату и попыталась его оттащить. Орбан легким движением правого локтя оттолкнул ее и снова занес меч. Великаны за горизонтом грохотали так, словно с неба сыпались скалы.

— Как хочешь! — закричал дориг. — Но тогда я призываю Древнюю Силу, и Среднюю Силу, и Новую Силу и заклинаю их держать проклятие на этой гривне, и пусть оно не ослабнет, пока не будут умилостивлены все Три!

От этого коварства Орбан просто вышел из себя. Он снова ударил дорига мечом — ударил изо всех сил. Дориг слабо вскрикнул и рухнул наземь. Орбан сорвал гривну у него с шеи и выпрямился, дрожа от отвращения и ликования. Великаны стихли, оставив по себе глухое молчание.

— Орбан, как ты мог! — проговорила Адара, стоя на коленях в траве, пробившейся между камней старой дороги.

Орбан презрительно перевел взгляд с сестры на тело своей жертвы. Как ни странно, кровь, которой истекал белесый труп, была ярко-алая, и на холодном воздухе над нею поднимался легкий пар. Однако Орбан тут же вспомнил, что у пойманной рыбы тоже бывает такая красная кровь, а гниющие отбросы на помойной куче тоже испускают пар.

— Вставай, — приказал он Адаре. — Хороший дориг — мертвый дориг. Пошли.

И он зашагал в сторону дома, а Адара понуро плелась позади. Лицо у нее побледнело и застыло, и зубы стучали.

— Орбан, выбрось гривну, пожалуйста, — умоляла она. — На ней ужасно сильное проклятие.

Орбана и правда сильно тревожил вопрос, не избавиться ли от гривны. Но робость Адары тут же пробудила в нем дух противоречия.

— Не дури, — бросил он. — Он же не призвал нужные Силы. Если хочешь знать, он вообще все перепутал.

— Но это же проклятие умирающего! — возразила Адара.

Орбан притворился, будто не слышит. Он сунул гривну за пазуху и как следует застегнул все пуговицы на куртке. Потом он развил бурную деятельность — чистил меч, насвистывал и вообще всячески показывал, что история с доригом беспокоит его куда меньше, чем на самом деле. Он твердил себе, что только что заполучил великую драгоценность, что дориг наверняка беззастенчиво врал, а если даже он не врал, то Орбан только что нанес врагу добрый удар и что хороший дориг — мертвый дориг.