Сила спокойствия - [37]

Идти по жизни, не заботясь ни о ком, кроме себя? Думать, что мы можем или должны делать всё в одиночку? Копить мастерство, таланты, благосостояние или власть исключительно ради своей пользы? Какой в этом смысл?

Сами по себе мы часть того, чем можем быть.

Когда мы сами по себе, чего-то не хватает, и, что хуже, мы интуитивно это чувствуем.

Вот почему для спокойствия нужны люди; в самом деле, спокойствие для других.

Победите злость

Терпеливый лучше храброго, владеющий собой лучше завоевателя города.

Притч. 16:32

Майкл Джордан был введен в Зал славы баскетбола в 2009 году. Это стало венцом его великолепной карьеры, включавшей в себя шесть чемпионских титулов в НБА, участие в четырнадцати «Матчах всех звезд», две золотые олимпийские медали и самое большое среднее число очков за матч в истории этого вида спорта.

Поднявшись на сцену в серебристом костюме, поблескивая фирменной сережкой-кольцом в ухе, Майкл прослезился. Он сказал, что сначала просто хотел выйти, получить награду, кратко поблагодарить и сесть на место. Но не смог этого сделать.

Он хотел кое-что сказать.

Далее последовала странная сюрреалистичная речь: Майкл Джордан, человек, которому было нечего доказывать и которому можно было быть благодарным судьбе, потратил почти полчаса, перечисляя и отвечая на обиды, с которыми сталкивался в карьере. В притворно легкомысленном, но в глубине злом тоне он жаловался на скептиков в прессе, на то, как Дин Смит, тренер в колледже в Северной Каролине, не назвал его в качестве многообещающего новичка в интервью журналу Sports Illustrated в 1981 году. Он даже сообщил, сколько потратил на билеты для своих детей на эту церемонию[85].

После нескольких хвалебных слов о своей семье Джордан указал на баскетболиста Лероя Смита. Джордан знал: многие не верят, что его не взяли в юношескую команду. Так что потребовалось объяснение. «Лерой Смит занял мое место в команде тридцать один год назад, и сегодня он тут, — объяснил Майкл. — Он все тот же парень в шесть футов и семь дюймов — не больше, — и, вероятно, его игра нисколько не изменилась. Он запустил весь процесс, потому что, когда он попал в команду, а я нет, я хотел доказать не только ему, не только себе, но и тренеру, который предпочел Лероя. Я хотел, чтобы он понял: чувак, ты допустил ошибку».

Это окно в разум Майкла примечательно по нескольким причинам. Прежде всего оно показывает, как вполне предсказуемое решение превратилось в крупную обиду, токсичную для самооценки. Джордана не убирали из команды: он и Лерой боролись за единственное вакантное место в команде. Один из двух получил его. Это не называется «убрали» — изначально предполагалось, что в команду попадет только один новичок. И дело было не только в оценке способностей.

Рост Лероя был шесть футов и семь дюймов (201 сантиметр), а Майкла — только пять футов одиннадцать дюймов (180 сантиметров), что критично для баскетбола. Такая вот ребячья эгоцентричность. Как будто Лерой не был товарищем по команде, а тренер — наставником, у которого он мог бы учиться. Тем не менее Джордан долгие десятилетия злился по этому поводу.

Напряжение в аудитории ощутимо нарастало по мере того, как жалобы становились всё более личными и мелкими. В какой-то момент Майкл упомянул замечание генерального менеджера Chicago Bulls Джерри Краузе, что «титулы выигрывает организация», а не отдельные игроки. Посмеиваясь над этим незначительным, но справедливым наблюдением, Майкл объяснил, что теперь в отместку он не пригласил Краузе на церемонию[86]. Он с гордостью упомянул, как выгнал из номера отеля, где хотел жить, Пэта Райли — тренера клубов Los Angeles Lakers, New York Knicks, а позже Miami Heat[87].

Друзья понимали: Майкл хотел, чтобы его речь оказалась полезной. Вместо того чтобы произносить банальности, он намеревался показать, как создавался победный менталитет. Как было трудно. Чем пришлось пожертвовать. Он хотел показать, как продуктивна может быть злость, как игрок становится лучше, когда его обижают, недооценивают, когда кто-то поступает не так, как игроку хочется. На самом деле он донес до собравшихся практически противоположную мысль[88]. Да, он показал, что злость и гнев — это мощное топливо. Но он показал также, как нетрудно рассердить себя и людей вокруг[89].

Несомненно, были моменты, когда обиды шли Джордану на пользу и заставляли играть лучше. Но это можно рассматривать и как своеобразную форму психического расстройства, которая вредила и ему, и товарищам по команде (например, Стиву Керру, Биллу Картрайту и Кваме Брауну, с которыми он физически боролся или ругался).

Поведение Майкла безжалостно подрывало и уверенность в себе соперников. Джордан крикнул Магси Богзу, самому низкорослому игроку в истории НБА: «Бросай, чертов карлик!» И дал возможность противнику ростом сто шестьдесят сантиметров свободно бросить в напряженной концовке матча плей-офф 1995 года[90]. В тренировочном лагере 1989 года Джордан локтем так саданул новичка Мэтта Браста, что тот потерял сознание и лишился надежды на карьеру в НБА.

Игра Джордана была прекрасна, а вот поведение часто было диким и безобразным. Действительно ли злость — секрет побед Джордана? (Она ли помогла ему получить место в команде колледжа на следующий год? Или все же тот факт, что он подрос на десять сантиметров?) Может, она была паразитным побочным продуктом, который мешал ему наслаждаться достижениями? (Том Брэди, один из лучших игроков в истории американского футбола, тоже заработал множество титулов, но без низости и злости.)