Сила притяжения - [17]

Он частенько бродил среди газетных стопок, наслаждаясь их аккуратностью. Вскоре в его распоряжении будет целый каталог городских правонарушений за год, точно громадный календарь. Эммет считал, что создает застывшую картину повседневности, которую при желании сумеет в любую секунду оживить.

Эммет хотел лишь выиграть чуточку времени. Оглядываясь на свою жизнь, он спрашивал себя: «Неужели я всегда таким буду?»

В школе Эммет интересовался фотографией. Он вырос запуганным и диковатым и, окончив выпускной класс, открыть свое фотоателье не смог. Пришлось идти на службу в фирму, которая выпускала слайды с известных произведений искусства.

В лаборатории Эммет устанавливал фотоаппарат над фотографией картины в альбоме и фокусировал объектив до тех пор, пока все детали картины не попадали в дюймовый квадратик света. Нужно выбрать единственно правильный угол, чтобы захватить каждую деталь картины. Вечерами Эммет проявлял пленку, наблюдая, как она плавает в сосуде с химикатами, а изображения постепенно оживают. Он научился безошибочно отличать безупречные оттенки при искажающем свете красных ламп в темноте. Удачную пленку он цеплял прищепками на веревку под самым потолком. Когда пленка высыхала, Эммет разрезал ее на прозрачные слайды и аккуратно вставлял их в белые рамочки. Он так привык к слайдам с глянцевых фотографий, что оригиналы картин в музеях казались ему неестественно большими и яркими.

В свободное время он редко притрагивался к фотоаппаратам — только поляроидом снимал царящий в городе беспорядок. Эммету больше нравилось делать записи. Каждый вечер перед сном он переписывал свои заметки в дневник — все до мельчайших подробностей. Несколько месяцев назад Эммет решил так, обнаружив, что к вечеру, еще до того, как он уснет, события дня расплываются и тают, будто сон после пробуждения.

Эммет записывал все свои телефонные разговоры на пленку, складывал ее в мешки для мусора и хранил в чулане. Порой открывал коробки, давно похороненные в шкафу, и перечитывал письма, ежедневники и старые записные книжки, пестрящие именами людей из прошлых жизней.

На доску объявлений, висящую рядом с картой в его спальне, Эммет пришпиливал снимки знакомых. Пытался познакомиться с миром снаружи, вне жизни Эммета. Вырезал из газет фотографии политиков и известных чиновников и тоже прикреплял их к стене. Снова и снова перечитывал подписи, заучивая имена и должности, — прежде он учил так французские слова по карточкам.

«Это президент, — проговаривал он, изучая свою доску объявлений. — Это государственный секретарь, а это президенты Польши, Уругвая и Мавритании». Эммет очень гордился своей коллекцией — почти все главы государств, у него были сотни портретов людей чуть ли не из каждого населенного уголка планеты.

В дневнике он описывал маршрут от дома до работы. Всем своим знакомым он присвоил номера и, встречая их во время прогулок, записывал эти номера в правом уголке страницы. А над именем Джонатан он всегда надписывал 6 в кружочке, потому что шестерка — это линия метро, по которой Эммет обычно ездил к брату. Эммет описывал каждый свой выход из дома, каждую покупку и сколько денег потратил. Он записывал названия прочитанных книг и журналов. Любое оскорбление, услышанное на улице, или бессвязное бормотание сумасшедшего, которое он принимал на свой счет, находили себе место на страницах его дневника.

Рядом с датой он изображал свое настроение в виде стрелки, указывающей то вверх, то вниз, как медсестры, бесстрастно наблюдающие за ходом болезни у пациентов. Он не был уверен, мудро ли поступает, осознавая каждый свой промах и каждую огорчительную перемену в себе, но намного хуже позволить себе деградировать, ничего не предпринимая.

Эммет положил дневник на газету. Пальцы запачкались в типографской краске. «В 1.35 на 95-й улице банда из двадцати воров ограбила шестерых человек». «У речного причала найден труп женщины». Он записал эти события в дневник и выбрал для них красную и синюю кнопку из пластиковой коробочки, которую хранил в ящике кухонного стола. Затем описал все, что с ним произошло сегодня, начав с водителя такси и закончив магазином и дорогой домой. Эммет взглянул на термометр за кухонным окном и записал в верхнем углу страницы: «93 по Фаренгейту».

Увлекшись дневником, он совсем забыл про украденную сумку.

— Пойдем посмотрим, — сказал он собаке.

Он вынул из пакета и поставил на стол коричневый бумажный сверток. Отвернувшись, завязал ленту, надеясь, что сейчас пред ним засияет сокровище. Но когда бумага распалась, воздух наполнился вонью. Эммет увидел половинку сэндвича с яичным салатом. Засохший желток потемнел и затвердел. К нему опухолью прилип белок.

Под сэндвичем лежал плоский серый камень размером с кусок хлеба. Он был завернут в бумагу и стянут резинкой. Эммет развернул бумагу. Там красными чернилами было напечатано:

ОДНАЖДЫ ВЕЧЕРОМ ДЕДУШКА ЕНОТ ПОСПЕШИЛ В ДОМ АРАБЕЛЛЫ И АЛЬБЕРТА. ТАМ ПРОИЗОШЛО ОГРАБЛЕНИЕ, КРИКНУЛ ОН. ГДЕ БЛИЗНЕЦЫ?

Эммет рассмеялся: какая нелепица. Громко прочел послание собаке. Потом перечитал про себя. И еще раз перечитал.